Теперь тишина стала тяжкой, словно огромное одеяло, накрывшее площадь.
Процессия двигалась вперед: колесницы, сверкающие стражи Айроса, женщина с рубиновыми волосами в увитом цветами экипаже...
— Идет гроза, — произнес кто-то позади Рэма. — Гляньте, как деревья шатаются!
Рэм невольно оглянулся. Деревья над стеной стояли неподвижно. И за спиной у него никого не было — по крайней мере, столь близко, чтобы сказать и быть услышанным.
— Магия, — снова послышался хриплый голос, теперь уже прямо перед ним. Рэм почти ощущал чье-то дыхание на своем лице — но рядом с ним по-прежнему никого не было. — О боги! Что это?
Рэм поднял взгляд на холмы над городом. Там показались белые башни — но лишь на миг. Сверкнула красная вспышка, и скала под стенами Корамвиса беззвучно рассыпалась в пыль, фонтаном хлынув вверх. Затем холмы снова сдвинулись, и белые башни, точно жертву, швырнуло в чернильно-черное небо.
Но даже когда это случилось, Рэм отдавал себе отчет, что на самом деле этого нет. Он чувствовал под собой зееба и по-прежнему сжимал поводья в руке. Его глаза были широко открыты, и он отчетливо знал, где находится. Затем все замерцало; холмы были совершенно неподвижны, свет летнего утра мягко струился меж ними...
Спокойно, без суеты, Рэм подумал: «Это знак. Грядет землетрясение».
Зееб вскинул голову и натянул поводья. И не он один. Насколько можно было заметить, все животные в процессии начали беспокоиться. Люди, вынужденные сдерживать их, невольно заражались этим непонятным волнением.
Рэм отмечал это без малейшего ужаса, лишь с уже знакомым чувством отрешенности. Твердой рукой смиряя своего зееба, он оставался настороже.
Аллея расширилась, переходя в огромную площадь. Впереди, за спиной у подавляющей своей мощью статуи Рарнаммона, высился Холм Верховных королей, уступами поднимающийся к дворцу, а еще выше в обрамлении деревьев сверкал старейший храм Анакир Дорфарианской. На переднем плане — знамена, блеск снаряжения, фигуры Повелителя Гроз и его придворных. По всей площади толпились люди, а сзади напирали опоздавшие, народ стекался на площадь, где и так было не протолкнуться. Некоторые даже взбирались на постамент Рарнаммона и устраивались среди колес бронзовой колесницы.
Внутри самой процессии и то было больше свободного места. Рэм медленно пробирался меж колесницами, раздвинувшими свой строй, пытаясь выбраться.
Однако прежде чем ему это удалось, он ощутил, что под его ногами словно бьется пульс самой земли. И снова все замерло. Дрожь земли — или его собственная? Затем, перекрывая шум и гул голосов, раздался низкий глубокий рев. Сначала люди не поняли, в чем дело, если вообще услышали новый звук — но тут зазвонили колокола, привезенные из Корамвиса. Причудливо нанизанные на общую веревку, они чувствовали поступь землетрясения и отвечали на нее своей дрожью. Казалось, что колокола плачут, предупреждая о беде. И их услышали.
Крики радостного возбуждения тут же сменились воплями ужаса. Началась давка. Тут и там взывали: «Анак! Анак!» Заравийцы из окружения принцессы были еще более напуганы, чем городские Висы. Это была не их страна, и они не хотели умирать здесь. Все вокруг стало неуправляемым: животные метались и вставали на дыбы, волочились перевернутые колесницы, люди падали, а толпа по обеим сторонам процессии билась, как раненый зверь, но не могла сдвинуться с места. Зато двигалась сама земля.
Зееб под Рэмом плясал, пытаясь удержать равновесие, и, только смиряемый железной рукой хозяина, подавлял желание кинуться прочь, лягая всех окружающих. Рэм поднял глаза к небу. Сверху, со статуи Рарнаммона, с воплем рухнул человек, врезавшись в самую гущу толпы. Счастье, что сама огромная статуя пока не пыталась сдвинуться с места — лишь вздрагивала, угрожая сбросить и остальной человеческий груз.
Сквозь нагромождение колесниц Рэм кое-как пробился к центру процессии, где в окружении солдат Айроса находился церемониальный экипаж Улис-Анет. Однако здесь не осталось и следа прежнего стройного порядка.
Одна из повозок богини любви перевернулась, юная служительница Ясмис лежала мертвая, а над ней стоял калинкс, порвавший свою упряжь. Получив полную свободу среди окружающей паники, он вырвал сердце девушки и теперь стоял среди ее крови и рассыпанных сладостей, разрываясь между страхом и желанием убивать. Никто не решался прикончить его, хотя все понимали, что, едва земля перестанет дрожать, зверь снова бросится на людей. Рэм изогнулся, заглянул в холодные глаза калинкса и одним движением перерезал ему горло. Переступив через тело зверя — зееб всхрапнул, но повиновался, — Рэм протиснулся в самую гущу конных всадников.
Заравийцы кричали, взывая к своим богам. Чей-то неожиданно взлетевший меч — не иначе, его владелец пытался с его помощью прорваться в какой-то иной мир, где земля не трясется — задел плечо Рэма, не защищенное доспехом. Показалась кровь. Рэм обернулся и нанес ответный удар обезумевшему меченосцу. Когда тот тяжело осел наземь, взору Рэма открылась увитая гирляндами колесница принцессы. Знамена упали, возничий исчез неизвестно куда. Охваченные паникой скакуны рвались прочь из упряжи, их ржание ничем не отличалось от женских криков из толпы. Улис-Анет оставалась в колеснице, но не могла подхватить упавшие поводья — впрочем, в любом случае не с ее весом было сдерживать упряжку. Неподалеку снова блеснул металл — теперь мечи вылетали из ножен со всех сторон. Айрос и его капитаны прокладывали дорогу к принцессе сквозь толпу, не щадя ни своих же людей, ни обнаженных танцовщиц.
Тем временем землетрясение почти сошло на нет. Твердь едва заметно подрагивала, как человек, которого только что стошнило. Для того, чтобы полностью пресечь панику, требовались лишь несколько минут и некоторая доля хладнокровия. Тяжесть ушла из воздуха, на толпу мало-помалу нисходило облегчение. Животные ощутили бы это первыми.
Но прежде чем наступило спокойствие, лихорадочные усилия солдат Айроса освободили дорогу перед колесницей принцессы. Таким образом, скакуны наконец-то смогли сделать то, чего так жаждали все это время — рванули вперед и понеслись с неистовыми криками, летевшими за ними, как обрывки флагов. Гвардия, только что так стремившаяся к принцессе, мгновенно кинулась прочь от взбесившейся упряжки. Рэм видел, как Айрос метнулся в сторону, как его меч обрушился на плечи ближайших солдат — но это лишь подхлестнуло их безумие.
Рэм слегка ударил каблуками в бока своего зееба — этого оказалось вполне достаточно — и во весь опор бросился за колесницей.
Та неслась впереди, набирая скорость, девушка в ней судорожно вцепилась в борта. По пути колесо намотало на себя длинные волосы одной из упавших танцовщиц и какое-то время волокло тело несчастной по мостовой. Танцовщица не издала ни звука, ибо была мертва. Столь же безмолвна оставалась и Улис-Анет.
Колесница летела прямо на короля и его свиту. Стоя у постамента, зажатые со всех сторон, они могли лишь следить за приближением своей смерти.
Звон колоколов умолк.
Рэму доводилось бывать в подобных переделках, и он знал, как себя вести.
