Еще через несколько часов я сидел на подоконнике 13 этажа и смотрел в одну точку. Я не спал сутки, моя подушка наверняка по мне скучала. Как, впрочем, и я по ней. Но я законченный романтик. Я ловил кайф от всего, что у меня есть, и от всего, чего у меня нет.
Она пришла, когда уже стемнело, и сказала, что хочет накормить меня. Я отвернулся и смотрел с высоты 13 этажа своей квартиры на трафик подо мной, пил зеленый чай и думал, что сегодня будет полнолуние. Асфальт блестел от влаги, а небо прятало холод луны.
Мы договорились встретиться в определенное время. Когда будет сильный дождь. Законченные романтики, мы встречались на рассвете и закате. Когда начинался дождь. Во время первого снега или в самой высокой точке города. Мы совершенствовались в своей романтике и не боялись друг другу надоесть. Если мы договорились, к примеру, встретиться во время первого снега, а он все не шел и не шел, то мы все ждали и ждали.
Я шел и думал о ней. Я никогда не был романтиком, я никогда никого не любил, мне всегда нужно было что-то говорить, заплетать какие-то предложения, ввинчивать слова в уши, совершенствовать звуки и что-то объяснять. Всегда нужно объяснять свою долбанутость людям. А часто так хочется, чтобы никто ничего не спрашивал. Она меня таким сделала или это было у меня по умолчанию? Все это удивительно, особенно на фоне той грязи, которая происходила вокруг нас. Вокруг недовольных лиц, хмурых бровей, обид, лжи и лицемерия.
Иногда круто узнавать о себе что-то новое, что ты о себе никогда не знал. И еще круче обнимать сзади и вдыхать шампунь человека, который открыл для тебя себя. И хочется прижать его к себе еще сильнее.
Мы шли мокрые. Не прятались. Нам было холодно, но что-то внутри нас согревало. Мы разговаривали о Ремарке и его «Триумфальной арке».
Мы красиво встретились. Мы красиво проводили время. И должны были красиво разойтись. Разойтись телами, оставшись друг с другом навсегда… Разве такое возможно? Разве такое невозможно?
Я оделся. И сказал ей, что это последняя наша встреча. Я тебя люблю как друга, как женщину, я попрошу: никогда не ищи встречи со мной и не пытайся со мной связаться. Мы встретимся ровно через год. Один раз, и больше никогда, слышишь меня, никогда! Мой внутренний зритель хочет именно такой сегодня спектакль. Прости…
Я развернулся, подошел к двери, взял ее за ручку, открыл дверь и грустный, как человек, который только что потерял своего друга и любимую женщину, пошел домой под проливным осенним дождем, засунув плачущие руки в карман. Я видел себя со стороны. Как я говорил ей эти слова, как подходил к двери, брался за холодную ручку, как, грустный, в дождь шел, не замечая луж. Это была очередная моя роль, маленькая драма, которую я разыграл. У меня было чувство, что дождь смывает дорогу к нашему дому.
Целая жизнь С НЕЙ пролетала перед моим взором.
У меня есть год. Через год будет конец.
Тебе стало тепло, но немного грустно? Ничего страшного. Слышишь стук клавиатуры? Это тот, благодаря кому ты сейчас находишься здесь, рядом со мной. Подойди к нему ближе, посмотри, как он работает.
Писатель
О чем мыслит писатель? Дай мне свой мозг, писака.
Кто-нибудь путешествовал по своеобразным фантазиям писателя? Вот и я не путешествовал. Может, они состоят из россыпи букв и предложений? Может, там свой отдельный мир? Может, там треснутое воображение или больная идея? Или нет ничего особенного?
Я всегда считал писателей странными людьми, творческими личностями, и в глубине души я хотел прожить их удовольствие от одиночества. Я бы с удовольствием выпил чашечку чая с такими людьми, как Гоголь, Толстой, Хэмингуэй или Джек Лондон. Хотя наверняка старина Эрнест отказался бы от чая и предложил мне что покрепче.
Я не умел писать, зато умел читать. Много книг хранилось в пыли моего головного мозга. Я не хотел к ним возвращаться, потому что они меня не выбивали из колеи. Я твердо стоял на ногах после каждой книги, а не вытирал размазанные сопли, перемешанные с кровью. А ведь хотелось, чтобы чтение было не просто приятным времяпровождением, а каким-то прозрением, мотивацией или знанием, которое тебе спасет унылую жизнь. Тогда я что есть силы ударил кулаком по столу и сказал себе – я хочу быть писателем. Почему я должен быть на стороне читателя? Я хочу быть по ту сторону книги!
Гнетущая тишина. День, ночь. Красные глаза. Опьянение от кислорода на улице. Ватные ноги от постоянного сидения за компьютером.
Буквы, буквы, буквы. Слова, слова, слова. Предложения, абзацы. Главы.
Я зашел в книжный магазин и взял в руки какой-то гребаный бестселлер. Понюхал его и провел ладонью по глянцевой обложке. Свежая краска. Целая история. Мозг человека на бумаге. Путешествие по его воображению.
Я закрыл глаза и начал ощупывать книгу, потом ее внимательно осмотрел. Положил и взял следующую книгу. Я читал названия издательств, имена авторов. Названия книг. Имена главных героев.
Я не верил, что смогу быть здесь. В этом месте. Я одновременно хотел этого и не хотел. Я не хотел быть в пыли на задней полке человеческого мозга. Я хотел быть в лимбической системе. Хотел взрывать мозг, оставлять свой след. Обезоруживать читателя. Вооружать читателя. Спасать унылую жизнь.
И купил с десяток книг и все их прочел. Лучшие книги. На первых полках книжного магазина. Огромные тиражи. Огромные гонорары. Известные авторы. Высоко поднятые носы.
Это были слабые книги, которые ничего во мне не вызвали. Я не критик и не могу объективно оценивать книги, но они меня не зацепили. Я поклялся себе, что, если моя книга будет здесь – она не будет такой пресной. Она будет горькой или сладкой пилюлей. Но не пресной.
Я писатель?
Ха! Надо мной насмехались. Ты хочешь стать писателем? Ну, это нужно иметь талант, нужно иметь некий дар, говорили мне сомнительные рты снаружи и внутренний голос внутри. Мне хотелось рвать и метать скотч, заклеивая их уста, обматывая клейкой лентой самого себя, изгоняя из себя неуверенность в том, что я способен. Я тысячу раз пожалел, что выбрал роль писателя, так как у меня не выходило ровным счетом ничего.
Тем не менее я здесь. В твоих руках и твоей голове. Тот голос в твоей голове, который будет в трудную минуту с тобой. Ты будешь идти пешком с работы и разговаривать со мной. Задавать мне вопросы, рассказывать мне свою жизнь, спрашивать совет. И я буду тебя отвечать. Иногда я буду цитировать тебе эту книгу.
Что не дало мне сбиться с пути? Почему я не опустил руки и не пошел делать что-то иное?
Я держал в своей тупой башке 10 бестселлеров. Лучшие авторы. Лучшие книги. Я видел волосы, торчащие из высоко поднятого носа. Я не видел там дар или талант. Я видел там упорство, видел ежедневную рутину, видел постоянный мозговой штурм. Видел, как книги снятся авторам во сне, как они думают о сюжете, даже сидя на унитазе и передергивая в туалете. Они видят сюжет в тарелке с пастой, в контексте общения с другими людьми, лишь делая вид, что слушают их нравоучения.
