А потом пришлось возвращаться с небес на землю. Аллен рассказал об обстоятельствах побега, о своей сестре и планах. Сказал, что оставил шпиона в самом сердце врага и что откладывать активные действия нельзя.
Я был с ним полностью согласен.
Вообще за те два дня, что мы готовились, я узнал его получше. Аллен являлся безжалостным и расчётливым человеком, грамотным стратегом и проницательным психологом. Он сразу заподозрил, что между его сестрой и Гором что-то есть. Хотя, честно говоря, это было сложно не заметить.
Наш лагерь мы перенесли к той самой пещере, где состоялась наша первая встреча. Там же мы держали и принцессу. Природная защита мешала магам найти её. А у Аллена также оказалось пара необходимых амулетов, так что она временно была недосягаема, но не могла свободно передвигаться. Гор же постоянно искал разные поводы, для того чтобы наведаться в пещеру или задержаться там после наших собраний. Ему было без разницы, что девушка открылась, он был влюблённым идиотом. Хотя мне ли его осуждать?
Аллен никак не стал реагировать на эти вполне безобидные встречи, но оно и ясно. Были у нас более серьёзные дела. По первоначальному плану мы должны были устроить серию нападений, а потом ложными наводками и донесениями выманить некоторых изменщиков, чтобы собрать информацию. Это был надёжный, но довольно длительный план.
А потом пришла новость о том, что Елену схватили. Шпион принца через моего человека сообщил, что пока удаётся держать её подальше от магов, но долго это не продлится. Вне зависимости от того, что она скажет, её вскоре либо подвергнут пыткам, либо отдадут на растерзание магам. От одной только мысли, что тот мерзкий старик опять потянет к ней свои лапищи, мне стало дурно.
Я сильно корил себя за то, что не настоял на том, чтобы она пошла с нами. Возможно, принц тоже себя винил в этом, потому, когда я предложил составить новый план, он не стал возражать. По новому сценарию у нас не было много времени на стратегию и нужно было бить прямо в цель.
Первое, что было необходимо, это ослабить противника. А люди чаще всего теряют бдительность, когда думают, что уже всё закончено и они победили. Значит, надо было дать им иллюзию победы. Тогда у меня и родился план с якобы провальной диверсией, чтобы они решили, что, предотвратив её и поймав злоумышленников, одержали верх. И для этого в их руки должен был попасться кто-то «крупный». Принца, естественно, на это дело никто не пустит, а значит, идти должен был я. Дамир тогда сильно возражал, предлагая самому отправиться, но, к сожалению, трюк с подставным лицом больше не сработает. Уже слишком много народа знало моё описание.
Так я и попал в плен.
Пытка такое себе удовольствие. Со мной по-хорошему говорить не собирались и сразу отправили в темницу к палачу. Слава богу, ничего отрезать не стали. Если обойтись без лишних деталей, то скажу, что меня избили. Сильно. И палками, и кнутом, и прутьями. Уверен, что сломал немало костей. А ещё меня жгли. Ожоги болели сильнее, чем синяки.
Было больно. Невыносимо…
Но я знал, что придётся терпеть боль… Потому что нельзя было развязывать язык сразу. Там же мне пришлось сделать вид, что я открылся. Тоже очередная иллюзия проигрыша. Поэтому после нескольких часов адской боли я выдал им местоположение одного из наших тайных мест, которое уже было подготовлено к облаве. Рассказал о том, как большую часть наших людей переловили и поубивали, что нападение на дворец — это крайняя мера. Что принц Аллен спрятался в лесу и обречённо ждёт поддержки из соединённого королевства, что те люди, которые были со мной, — последние отчаявшиеся авантюристы и на самом деле мы по большей части только пускали слухи о том, какие мы страшные и опасные.
В общем, я наплёл им кучу сказок в перерывах между избиениями. Я видел при этом их самодовольные лица, и мне хотелось в них плюнуть, но приходилось отыгрывать поражение и смирение сломленного человека. Не скажу, что это было так уж сложно. Я и так был без сил. Потом с меня сняли цепи и засунули в камеру, сообщив, что на закате меня ждёт расстрел.
Я не понимал, сколько провёл здесь времени, по ощущениям несколько дней, но это могли быть часы. Когда я остался один, то спокойно лёг и прикрыл глаза. Я знал, что сейчас надо мной работают маги, видимо, чтобы дожать всё, что осталось. Их присутствие было сопоставимо рою комаров возле уха. Но их воздействие было только лишь досадной помехой, так как проникнуть в мой разум они не могли. Интересно, то, что я оказался нечитаемым, подстегнуло их желание убить меня, или они ещё не догадались о моей уникальности?
А ещё я почувствовал другое влияние, которое было сосредоточено не на моей голове, а на теле. Словно по горящей от кровоподтёков и ожогов коже кто-то легонько проводил холодным пером. Это ощущение было приятным и дарило покой. К слову, я слышал, как маги на расстоянии могли излечивать открытых людей, однако это было редким явлением. Скорее, как дорогая функция только для тех, кто мог за это заплатить. А кто будет отдавать деньги за лечение слуг? Голоса ведь были низшим классом за очень редким исключением.
Но кто-то лечил меня. Я не знал, друг это или враг, но я был ему благодарен, так как силы мне ещё понадобятся.
Через пару часов ко мне в камеру вошли два стражника. Это были мои люди. Они и помогли мне подготовиться к расстрелу. Я чувствовал себя к тому времени значительно лучше. На теле по-прежнему были синяки, но я с удивлением заметил, что некоторые уже даже начали желтеть, а от ожогов и вовсе почти не осталось следов.
Мне принесли какую-то одежду и даже кувшин с водой, чтобы умыться. Весьма мило с их стороны. Видимо, расстреливать меня в лохмотьях и всего в грязи не слишком эстетично. Впрочем, это, наверное, даже к лучшему. Я умылся и переоделся. Фальшивую кровь прикрепили под рубашку, и мне приходилось двигаться очень осторожно, чтобы не повредить крепления раньше времени.
Потом меня вывели и повели на расстрел. Я уже знал, что всё идёт так, как надо. Ружья зарядили без дроби, и в нужный момент мне просто надо будет напрячь мышцы груди, чтобы небольшая иголочка проткнула специальные мешочки с кровью.
Однако я не ожидал, что на казнь приведут Елену.
Когда я её увидел, то одновременно обрадовался, что с ней всё хорошо, и в то же время разозлился. Она выглядела уставшей и истощённой. Её глаза были наполнены страхом. Она отчаянно кричала и рвалась ко мне. Я впервые был даже рад, что её кто-то схватил и не дал вмешаться. Я пытался взглядом дать ей понять, что всё хорошо, но, казалось, от этого было только хуже.
Мне было нестерпимо видеть её боль. Я ненавидел тех, кто стоял с ней рядом и кто привёл её сюда, заставляя страдать. Но, должен признаться, глубоко внутри я был немного рад. Это, конечно, не хорошо… но она так переживала за меня, что наполняло моё сердце теплотой.
Я никак не мог предупредить её…
Мысленно я просил у неё прощения.
Когда раздались выстрелы, мне пришлось расслабиться и сделать вид, что я мёртв. Меня сперва просто бросили куда-то, а потом отвезли в непонятное помещение, где мне ещё пару часов приходилось лежать и притворяться неподвижным. Это было одной из самых трудных вещей.
