Тем не менее, я была рада, что он, наконец, ушёл. Теперь могу раз и навсегда его забыть.
Однако чувства радости у меня не было. И вижу я ходячее напоминание о своей неудаче или нет, от этого мне легче не становится. Вечер вторника я также провела в унынии и слезах. Как и вечер среды, и четверга, и пятницы. А также все последующие выходные.
На меня нахлынула такая депрессия, о существовании которой я и не подозревала. Да, бывали дни, когда я чувствовала грусть или расстраивалась по какому-то поводу. В такие моменты я закатывала глаза и объявляла, что я в депрессии. Уверена, так же делали и многие другие люди. Общество привыкло, что это модное слово, как правило, используется для того, чтобы повыпендриваться или вызвать сочувствие и обозначало, как правило, только досаду.
Но боже, как же они ошибаются. Настоящая депрессия совершенно отличается от надуманной. Это не тогда, когда тебе невероятно грустно. Это не тогда, когда хочется лезть на стену от отчаяния. Это не тогда, когда накатывает непомерная скука. Это не тогда, когда ты тоскуешь по тому, что тебе не хватает.
Это тогда, когда ты лежишь на кровати, смотришь в потолок и ни о чём не думаешь. Когда испытываешь голод и, зная, что в холодильнике есть еда, не поднимаешься, чтобы поесть. Тебе просто всё равно. Нет ни сил, ни желания просто подняться и сделать три шага. Это тогда, когда чувствуешь, как от тебя пахнет трёхдневным потом и ты даже сама себе противна, но ты всё равно не идёшь в душ, потому что «да и фиг с ним». Это тогда, когда ты заставляешь себя делать элементарные для существования вещи. Когда на чистом упорстве идёшь на работу, потому что надо. Там срабатывает шаблон, ты на время становишься человеком, машинально выполняешь свои обязанности. Но стоит выйти с работы и направиться домой, как приходишь, падаешь на диван и лежишь… не переодевшись, не всегда даже разувшись. Потом вспоминаешь, что надо бы хотя бы голову помыть, но эти мысли очередной раз пролетают, не задержавшись. Засыпаешь прямо так, в одежде, обуви и с фантиками от конфет на подушке. Потому что, почему бы и нет, конфеты тоже еда. И на кровати тоже можно есть. А крошки… ну и фиг с ними…
Настоящая депрессия — это совсем не то, о чём думают большинство. Это серость, отсутствие эмоций, как положительных, так и отрицательных. Это полная апатия и полнейшее равнодушие ко всему.
Это страшно.
Это жизнь по инерции.
Это мысли о самоубийстве, но не потому, что тебе больно жить, а потому что какая разница…
Это состояние приходит по-разному. В моём случае всего за пару недель. За какие-то пару недель я из блистательный королевы превратилась в угрюмую, хоть и всё ещё ухоженную личность. А ещё за одну неделю и вовсе в серую массу. Страшно вспомнить, даже наши курицы стали выглядеть лучше меня. А ещё страшнее было то, что мне и на это было плевать.
Олег перестал со мной общаться, даже заходить. Однажды я столкнулась в коридоре с его секретаршей. Никогда ещё не видела у человека столько презрения и превосходства во взгляде, а венчала всё это ещё и победоносная улыбочка. Но и это мне было побоку. Если эта цаца хочет забрать его, флаг ей в руки. Мне не жалко. Пусть теперь сама ждёт, когда он её куда-нибудь пригласит.
Дальше — хуже.
Я не только перестала следить за собой, я стала пропускать работу. Потому что вставать с кровати становилось всё тяжелее и тяжелее.
А зачем?
Я уже испортила себе жизнь, упустила самое важное. Что теперь осталось?
Ничего.
Меня уволили через два месяца после того, как жизнь пошла под откос. Даже немного удивительно, что они терпели так долго. Но знаете что? Я даже обрадовалась. Значит, теперь мне не придётся себя заставлять вставать и идти туда. Теперь я просто окопалась в своей квартире, выходя только в самых крайних случаях. Меня по-прежнему накрывало так, что я сутками ничего не ела, но рано или поздно организм требовал своё, побуждая меня пойти наполнить желудок. Поэтому рано или поздно приходилось выходить в ближайший магазин. При этом я несколько часов собиралась, ещё час одевалась и ещё несколько морально настраивалась. В общем, поход в магазин был событием дня.
Возможно, я где-то и слукавила, когда говорила, что мне было всё равно. Это не совсем так. Меня преследовало огромное чувство стыда. Было стыдно за то, во что я превратилась. Когда те, кого я знала раньше, встречались на пути и жалостливо опускали глаза.
Часто звонили родители и спрашивали, что со мной происходит. Я надевала маску «всё в порядке» и весёлым голосом рассказывала что-то про поиски себя. Они делали вид, что верят. Было стыдно брать у них деньги, потому что все свои запасы я опустошила, а счета за ЖКХ приходили каждый месяц, им было всё равно, какое у меня самочувствие.
Из-за стыда я порвала все свои отношения как с теми, кто считал меня своей подругой, так и просто с приятелями. Им всё равно была неинтересна та серая масса, которой я стала.
Первыми не выдержали родители. Я полгода кормила их сказками, но всему есть предел. Они приехали внезапно, посреди дня завалились и увидели, во что превратилась их красавица дочь. Надо признать, посмотреть было на что. Грязные свалявшиеся волосы, мешки под глазами, растянутая и заляпанная одежда, гора мусора по всей квартире.
— Доченька, что с тобой произошло? — начала мама, обнимая меня. Я ничего не могла ответить. Слёзы потекли сами собой, перерастая в настоящую истерику.
Естественно, никто больше не верил моим сказкам о том, что у меня всё хорошо. Да и я не старалась особо их убедить. Всё было налицо. Они задержались у меня на несколько дней, пытались заразить меня оптимизмом и окружить заботой. Честно говоря, это немного бесило, но я терпела. В конце концов, отец уехал, потому что по работе он не мог долго отсутствовать, а мама взяла отпуск и осталась со мной. Это было и облегчение, и в то же время ощущалось ещё хуже, чем раньше. Теперь мне приходилось держать себя в руках не только в рабочее время, а всегда. Она постоянно пыталась меня расшевелить, заставляла что-то делать, говорить, выходить из дома. Внешне я делала вид, что всё в порядке, что ценю её помощь, но внутри ничего не изменилось. Всё то время я очень злилась на свою маму, потому что сейчас она была одной большой помехой, хотя сама считала себя большой помощью.
Думаю, понятно уже, что я довольно эгоистичное и эгоцентричное создание. А такие люди, как правило, ненавидят тех, кто приземляет их, особенно это касается родителей. Здесь я была счастливым исключением, я своих родителей любила. Мой отец, Алексей Сергеевич, был сурового, но доброго нрава. Временами я жутко им гордилась, а временами просто ненавидела, особенно когда он мне что-то запрещал. И хоть это было редко, но, как говорится, метко. В шоу-бизнес я не пошла именно из-за его сурового «нет».
А вот моя мама, Наталья Васильевна, была волевым, но в тоже время мягким человеком. Наверное, только такая и могла справиться с моим отцом.
Наблюдая теперь за тем, как моя мама старается, я вдруг осознала всё, что им пришлось пережить по моей вине. Все свои детские и взрослые истерики, скандалы, когда они запретили идти в модельное агентство. Дни, когда мне устанавливали комендантский час за то, что я без предупреждения гуляла до трёх ночи. Мои плохие оценки, выговор от учителей. Мои непомерные требования в виде брендовых шмоток. И многое другое.
