Так и прошла зима.
Новогодние праздники с родителями, февральские морозы и одинокие вечера с кружкой кофе, мартовские заморозки с вечным «зима, когда же ты, блин, закончишься?». Я никогда так не радовалась весне, как в этом году. Несмотря на сезонные работы и ожидаемые квартальные отчёты, я ходила и улыбалась, как дурочка.
До поры, до времени…
Всё же не стоит забывать, что всё всегда возвращается, хочешь ты того или нет.
Однажды утром в свой выходной я вышла в парк. Очень долгое время я его избегала из-за того, что именно там меня так сказать «завербовали», а потом выперли. Но прошло время, я решила, что вполне могу зайти туда и не сжиматься от внутреннего напряжения. Была ранняя весна, деревья только-только начали распускаться, но уже было достаточно тепло и достаточно красиво.
Я, кстати, стала жаворонком. Не знаю, почему, может, после пережитого кошмара, но я как по щелчку просыпалась рано утром между шестью и семью часами. И неважно, будний день сегодня или выходной. В парк я тоже решила пойти утром, так как днём набежало бы народу, а мне на этот раз хотелось побыть одной. Я не могу это точно объяснить. Это словно какой-то ритуал внутреннего принятия.
Вот так вот всё и начинается. Как безобидное действие. В моём случае простая прогулка, хотя назвать её простой язык не поворачивался. Это была прогулка для прочистки мозгов. Но кому какое дело…
Я шла по дорожке и наслаждалась солнышком, чуть в стороне бегали те, кто ради своего здоровья не ленились подниматься пораньше. Я даже задумалась над тем, не начать ли мне тоже бегать, а то на спортзал я забила тогда же, когда забила вообще на всё. Но абонемент почему-то не спешила возобновлять. А тут и свежий воздух, и не стоит ничего.
Навстречу мне кто-то бежал, и я отошла в сторону, чтобы освободить дорогу, попутно пытаясь вспомнить, куда дела свой плеер для фитнеса.
— Ну, привет, как бы… — послышалось от бегуна. Очнувшись от своих мыслей, я посмотрела на говорящего и едва воздержалась от того, чтобы не выругаться.
Передо мной стоял никто иной, как недодрыщ по имени Константин, чтоб ему спотыкалось на каждом шагу.
— Тренируешься для новых подвигов? — сказала я вместо приветствия.
— Да нет, — ответил он слегка запыхавшимся голосом, как всегда улыбнувшись. — Просто стараюсь поддерживать форму, а то в мастерской в основном сидячая работа.
— Правильно, — я даже не старалась сдерживать желчь, — а то придёт твоя ненаглядная, а ты жирком заплыл.
— Это вряд ли, у меня быстрый метаболизм.
— От меня-то тебе что нужно?
— Я просто поздоровался, — сказал он слегка озадаченно.
— Вот и прекрасно! Катись дальше и не заговаривай со мной.
— Ты всё ещё злишься?
— Да пошёл ты! — крикнула я, сжимая кулаки. Я знала, что поступаю иррационально, что обещала себе оставить прошлое позади, что конкретно он ничего плохого мне не сделал. Не подсиживал и не отбирал шансы. Но ничего не могла с собой поделать. Он был вечным напоминанием не только об упущенном шансе, но и позорном последствии. Он действовал на меня, как красная тряпка на быка.
— Сделай одолжение, ты, высокомерный придурок, забудь, кто я такая и что мы знакомы. Стругай свои деревянные табуретки, жди свою блудную корову и рожайте себе сопливых жирных младенцев. Только меня не трогайте. Никогда! Мне всё равно, что там с тобой будет, президентом станешь или в ближайшей канаве сдохнешь. Я тебя знать не хочу. Не заговаривай больше со мной, урод!
Я кричала всё это в порыве ярости и ненависти. Я сама себя ненавидела за это, но мне нужно было выплеснуть свои эмоции. Мне нужно было, чтобы он держался от меня подальше. Ненавижу эту его улыбочку, будто он и правда рад меня видеть. Да даже если это так, мне он противен от слова совсем.
— Не думал я, что ты такая злобная, — тихо и даже задумчиво выговорил он. — Хорошо. Больше с тобой не буду здороваться.
Он бросил на меня последний разочарованный взгляд и побежал дальше, а я продолжала стоять на месте и глубоко дышать. Меня душили слёзы и ненависть к самой себе. Я отвратительный человек. Ведь он, по сути, ничего плохого мне не сделал… Даже ни разу гадости никакой не сказал.
Я не такая.
Я на его месте не упустила бы ни единого случая продемонстрировать собственное превосходство. Может, оно и к лучшему. Теперь он знает, какой я ужасный человек, и будет держаться от меня подальше. Всё ещё стараясь не заплакать, я гордо подняла голову и, развернувшись, пошла домой. Гулять расхотелось. К счастью, никого поблизости больше не было. И его тоже. Вот пусть и не показывается.
Придя домой, я тоже начала уборку в комнате, которая и так чуть ли не блистала. Но это была моя терапия. Мне казалось, что, если я начну допускать бардак, вернётся то состояние. Я никак не могла отделаться от ощущения, что только что опять испортила что-то очень важное.
Но я гнала эти мысли.
И, в конце концов, моя жизнь потекла дальше своим новым руслом.
Напряжённые рабочие будни, уроки танцев, где я отдыхала душой, разговор с родителями, которые уже стали привычными, сократились до одного раза в неделю. И я, наконец, созрела для встречи со старыми знакомыми. И, что удивительно, с кем я не особо хотела общаться, оказались интересными и приятными людьми, а те, с кем часто зависала, пустыми и однобокими.
Как-то раз встретилась в кафе с Машкой. Она много интересного рассказала. Оказывается, после меня сократили половину штата. Лично ей даже связи не помогли.
— Маша, ты конечно извини, но ты же почти ничего не смыслишь в бухгалтерии, — сказала на это я. Раньше я бы не и не подумала говорить такое. Не то чтобы это была боязнь обидеть человека… Я скорее боялась растерять репутацию хорошей девочки, любящей всех и вся. Теперь же я решила жить и быть такой, какой являюсь. Вопреки моим опасениям, Машка и не думала обижаться, а, вздохнув, просто пожала плечами.
— Да я не особо расстроена. Зато знаешь, где я теперь работаю?
— Где? — я даже повеселела, поняв, что она не обратила внимание на мои обидные слова.
— Дизайнером аксессуаров! Младшим, конечно, и я пока ещё ничего особого не придумала, но это лишь начало! Я буду создавать очки, брошки, ремни, шляпки! Только подумай!
— Это здорово, — искренне улыбнулась я. И я действительно была за неё рада. Машка всегда любила все эти штучки, так что, думаю, это действительно её. — Желаю тебе успеха.
— Да-да! Спасибо, — довольно улыбнулась она, а потом, спохватившись, словно что-то вспомнила.
— Помнишь нашу стрёмную курицу-стажёрку?
— Это которая Настя?
— Она самая. Ты не поверишь! Эта стрёмная профурсетка-тихоня. Именно она захомутала нашего Олега Михайловича. Уж не знаю, на что он повёлся, но я слышала, что свадьба этим летом.
