Прямо на глазах из склона проступили земляные ребра и медленно выдвинулись вперед. Когда сыпняк покатился в расщелину, снизу послышалось возмущенное ворчание, а грызущие звуки усилились, будто теперь «боулинги» пожирают камни.
– Кто это устроил? – тревожно выдохнул мертвец.
Я вытянула левую руку для баланса. Правую все еще сжимают холодные пальцы, благодаря которым не оказалась в пасти жутких созданий с зубами.
– Не знаю, – произнесла я, таращась на земляные ребра. – Но надеюсь не очередной монстр.
Луна будто бы сверкнула, земляные выступы стали больше. Через секунду до меня дошло – это не выступы, а ступеньки, выкопанные в сыпняке.
– Ты это видишь? – спросила я мертвеца, таращась на выступы, которых на сыпняке, по определению, быть не может.
– Вижу, – неуверенно отозвался он.
– Чистая магия, – отозвалась я нервно и полезла вперед. – Очень вовремя.
Призрак смотрит круглыми глазами и моргает, как красная девица. Хотела прикрикнуть на него, чтоб шевелился, но вспомнила, что обязана ему спасением. А он еще несколько секунд таращился, затем лицо вытянулось. Герман всплеснул руками, едва не задев меня, и крикнул:
– Они поднимаются!
Я оглянулась и увидела, как по свежесделанным ступенькам нелепо перекатываются зубастые шары. В свете луны можно разглядеть крохотные ручки и ножки, на верхней части блестят миндалевидные глаза, черные и страшные. Короткие ноги не дают сделать нормальный шаг, твари хрипят и пинают друг друга.
– Страх какой, – прошептала я и кинулась вверх по ступенькам.
По иронии судьбы, выступы, ставшие для нас спасительными, помогают и преследователям. Лезть приходится быстро. Сыпняк под ногами по неведомой причине держит форму, хотя еще несколько минут назад сползал, стоило лишь наступить. Ступеньки высокие, чувствую все задние мышцы, даже успела подумать об абонементе в тренажерный зал, в который сходила всего пару раз за год.
До вершины хребта осталось несколько метров. Призрак, как более легкий, уже выбрался на тропу и покачивается, балансируя на узкой дорожке.
– Здесь оранжевый мячик, – произнес он, глядя под ноги.
Я облегченно выдохнула и сказала:
– Это мой союзник.
После этого выбралась на хребет и посмотрела вниз. По высоким ступеньками лезут острозубые «боулинги». Перекатываются друг по другу, гремят, как оползень в горах. В глазах неприкрытая злоба, челюсти щелкают, будто это я виновата в их коротколапости.
Я вытерла лоб и шмыгнула носом. Сердце ухает, в ушах шумит, воздух с хрипом вырывается из горла. Решила, как вернусь домой, пойду в зал, чтобы в следующий раз не задыхаться, как стокилограммовый мужик.
Стараясь не съехать по другой стороне обрыва, я приблизилась к янтарной капле. Та послушно дожидается, пока я разберусь с каменными троглодитами и продолжу путь.
Потом уперла руки в колени и произнесла выдыхая:
– Они, конечно, сейчас неповоротливы. Но если поднимутся, чую – хорошего будет мало.
Герман Федорович опасливо заглянул вниз, где кровожадная черная икра поднимается все выше.
– Наверное, их не кормят, – задумчиво сказал он. – Вот и грызут, что попало.
– Пускай грызут что угодно, – бросила я зло. – Только не мои конечности. Надо теперь убрать эти ступеньки. Хоть верхние обсыпать.
Только закончила фразу, выступы сыпняка с грохотом опали, а «боулинги» вместе с каменной крошкой кубарем покатились на дно расщелины. Послышался разъяренный визг, похожий на поросячий, только к этому примешался гулкий рокот.
Через несколько секунд от ступенек не осталось следа. Лишь злобный пилящий звуки доносится из туманной темноты.
Я смотрела на происходящее и пыталась сообразить, как появление и обрушение ступенек связано со мной. Одно из двух – либо это Кельтский лес меня по какой-то причине защищает, либо я сама.
Мертвец тоже таращится, правда, не в расщелину, а на меня.
– Это ты сделала? – спросил он неверяще.
– Понятия не имею, – ответила я и зашагала по узкой тропе в сторону луны.
Глава 13
Через метров пятьдесят тропа снова стала шире и можно не растопыривать руки в попытке удержаться. Идем друг за другом. Я иногда оглядываюсь. Почему-то кажется, что призрак может свалиться с обрыва, хотя легче меня в сотню раз.
Лунный свет мягко стелется по хребту. Небо темное, облака так и остались на месте, словно застыли. Если бы не ветерок и шорох камней под ногами, решила бы, что попала в картинку.
Впереди резво катится янтарная капля с переливающейся, как золото, сердцевиной. В других условиях, я бы подумала о продаже, но сейчас шарик кажется настолько родным, что подобное действие было бы святотатством.
Из оврага слева доносится злобное рокотание «боулингов», которых в последний момент лишили закуски.
Когда покосилась вниз, в сумраке тумана заметила, как мелькают круглые блестящие спины. Иногда видно короткие ручки. Но хуже всего ряды зубов, которые тоже можно заметить, если приглядеться.
Я передернула плечами. Опустив взгляд, обнаружила, что платье на груди расстегнулось, и все прелести едва не сияют в лунном свете.
– Ой… – вырвалось у меня.
Смутившись, поспешно застегнулась до шеи и незаметно оглянулась. В пылу побега мертвец, наверняка, углядел мое белье, но из-за воспитания, делает вид, что не заметил.
Щеки потеплели. Призрак Герман – старик, к тому же не живой, но я уже успела оценить уровень вожделения обитателей Лимба.
– И вы хотели здесь остаться? – спросила я.
Из-за спины донеслось покашливание, словно готовился, пока начну разговор. Потом призрак произнес протяжно:
– Ну, когда вырываешься из привычного круга, все кажется необычным и интересным. Вот вы, например, уезжали когда-нибудь из города?
Под ногой хрустнуло слишком громко. Я опасливо подняла ботинок и облегчённо выдохнула, увидев лишь расколотый камень.
– Я родилась не в нем, – сообщила я, перешагивая то, что осталось от камешка.
Мертвец вздохнул.
– Повезло. А мне довелось провести всю жизнь в одном месте. Пару раз, правда, бывал на даче соседки сверху. Но ее компания… Лучше бы дома остался. Все уши прожужжала. Не понимаю, как жена с ней общается.
– Вдова, – поправила я. – Теперь она ваша вдова. А то вдруг начнете цепями греметь и полтергейст устраивать.
Послышалось кряхтение, затем раздался чих. На секунду показалось, что голос мертвеца изменился, ушли хрипы и характерное старческое дребезжание. Даже захотелось обернуться, но тропа все еще слишком узкая, а второй раз к кровожадным шарам упасть не тянет.
