– Именно, – согласилась я.
– Вообще, – проговорил крылатый, внимательно посмотрев на меня, – это не в моем ведомстве. Но могу оказать посильную помощь в благоустройстве сей заблудшей души. Такое решение подходит?
Взгляд ангела мне опять не понравился потому, что за словами "могу помочь" я услышала: "за ответную услугу".
– Где выход? – вместо ответа спросила я, вглядываясь в облачный горизонт.
Кафриэля такой ответ не обрадовал, пухлые губы надулись, послышалось сопение, как у обиженного бульдога.
Через пятнадцать минут молчаливой дороги по облакам, он указал вперед.
– Там, – проговорил он с пафосом, – вход в преддверия Рая.
Я присмотрелась и заметила, что облака в одном месте намного реже. Отсюда это выглядит как огромная дыра в снегу, а на краях мельтешит прозрачное марево душ.
– Если это вход, – спросила я. – Как я могу им воспользоваться?
Ангел странно посмотрел на меня и спросил, приподнимая бровь:
– Разве не логично? Где вход, там и выход?
Я пожала плечами и проговорила:
– Может в предбаннике Рая так и есть, но попробуй объяснить это дизайнерам супермаркетов и строителям парковок.
Герман догнал нас и теперь идет слева от меня, оскорбленно поднимая нос и делая вид, что совсем не смотрит на ангела. А на меня – тем более.
Спустя еще пять минут, мы уже стояли на краю дыры. Вблизи она оказалась исполинской и напоминает три футбольных поля в туманный день. Только вместо травы темнота, из которой непрерывно выскакивают умершие и с сонными лицами несутся в сторону серебристой стены.
Я заглянула за край, Кафриэль резко выставил руку передо мной и встревоженно выдохнул:
– Осторожней, нарожденная! Мне не известно, как влияет гравитация на живого при прыжке в тоннель.
Пришлось сделать шаг назад.
– Как-как, – пробубнил Герман слева. – Расшибёт в лепешку, вот и все влияние.
Я строго покосилась на мертвеца. Тот сделал вид, что совсем не пристыжен, несмотря на то, что пытаюсь решить его жилищный вопрос.
– Так отнеси меня сам, – предложила я Кафриэлю. – Герман и так мертвый. Спрыгнет.
Ангел покачал головой.
– Не могу. Ангелы сквозь тоннель не ходят. У нас другие входы и выходы.
– Так зачем ты нас сюда притащил? – изумилась я.
Лицо крылатого стало скорбным. Он сложил ладони в замок перед собой и закатил глаза.
– Я полагал, ты уже сделала выбор, – сказал он. – Требовалось лишь подтверждение. Разумеется, инициации еще не было, но согласись ты на нашу сторону, можно было бы призвать пару белых ведьм с метлами. Они бы тебя спустили. Свою ведь ты потеряла?
Ситуация меня окончательно взбесила.
– Извини конечно, – проговорила я, – но, по-моему, все это не очень хорошо. Ты, как Асмодей!
– Что-о?! – выдохнул Ангел.
– Пытаешься сманить меня на свою сторону, – выпалила я. – А я сама должна сделать выбор. И вообще. Вы оба о чем-то умалчиваете. Все умалчивают. Я чувствую! И не надо постоянно напоминать, какая я нерадивая ведьма, раз потеряла метлу.
– Но ты же потеряла, – произнес он, приходя в себя после того, как оскорбила его, сравнив с представителем темной стороны.
В груди заклокотало. Приятная, холодная ярость растеклась в животе и медленными волнами поползла к конечностям.
– Знаешь что? – прошипела я, хватая Германа за рукав. – У вас тут сплошная коррупция.
С этими словами дернула призрака на себя, и мы устремились в туманное жерло тоннеля.
Глава 21
В лицо пахнуло холодом, щеки покрылись водяной пленкой. Ветер в ушах засвистел, как взбешенный соловей-разбойник, а на встречу понеслись прозрачные фигуры с перепуганными глазами.
Рядом дрыгается Герман. Судя по морщинам на лбу и перекошенному рту, прыгать ему не хотелось, и теперь он неумело уворачивается от потока умерших, которые локомотивом несутся снизу.
По началу я тоже пыталась откланяться в полете, но души напирают с лосиной мощью. Пришлось смириться.
С протяжными стонами, вроде "у-у-у" и "му-а-а", они пролетают сквозь меня, заставляя проноситься мурашки по коже, размером с горошину. А в носу остается похожий на смесь меда и земли, запах.
Платье вновь поднялось к макушке. Только невероятными стараниями удалось вернуть подол вниз и перевернуться на живот.
Герман прокричал жалобно:
– Какая муха вас укусила?
– Что? – крикнула я в ответ, пытаясь удержать равновесие.
– Прыгнули зачем, спрашиваю, – отозвался он еще жалобней. – И меня за собой потянули.
Воздух чуть не вывернул мне губы, но я напряглась, как перед забегом стометровки, которые мне прежде не удавались, и проговорила, перекрикивая ветер:
– А ты хотел остаться с этими занудами? Или с той чопорной мадам? Так нужно было раньше думать, пока из поезда не выпрыгнули. А ошиваться в окрестностях Рая не очень весело.
– Меня бы впустили, – буркнул призрак, которому встречный поток безвреден потому, что проходит насквозь.
– Ну конечно, – отозвалась я и отвернула голову от порыва. – Они тебя только и ждут. Неучтенного, прямиком из Лимба.
– Вас не переспоришь… – отозвался Герман. – Настоящая ведьма. Вы хоть на спину перевернитесь, чтоб воздух в рот не лез.
Я попыталась покачать головой, но упругий поток едва не перевернул, пришлось сильнее растопырить руки и прокричать:
– Нет. Парашютисты выпрыгивают из самолетов и растопыривают руки и ноги. Как жуки.
Когда подол платья в очередной раз поползло вверх, пришлось одергивать. На этот раз меня все же перевернуло, мир завертелся, превратившись в сплошные бело-синие полоски. Лишь, когда невероятным усилием удалось снова растопырить конечности, равновесие вернулось.
Слева донесся голос Германа.
– Извините, конечно, но вы напоминаете тряпку или кусок бумаги, который бесформенным пятном несется вниз. А совсем не парашютиста.
– Ты не вероятно мил, – огрызнулась я, понимая, что прыжок в трубу был несколько необдуманным.
Призрак помолчал, успев увернуться от души очень тучного и высокого человека, потом крикнул:
– Может, ваш крылатый друг поможет?
Я покачала головой и прокричала в ответ:
– Он не может нырнуть в проход. Чтобы поймать меня на выходе, понадобится время. И есть еще проблема.
– Какая?
– Мои охранители почему-то не слышат призывов.
– Значит, – заключил мертвец, – мы летим куда-то вниз без малейшего варианта за что-нибудь зацепиться.
