Мертвец с сомнением посмотрел на меня, но тут же сделал вид, что морщится от солнца.
– Осмелюсь спросить, – протянул Герман, – вы чем-то руководствуетесь в выборе места?
Я пожала плечами, на которых платье покрылось инеем, а поддернутая искрением ткань переливается всеми цветами радуги.
– Просто кажется, что приземляться стоит поближе к деревьям, – сказала я. – Там безопасней.
Спустя минут пятнадцать, мы спланировали на землю. Когда ботинки коснулись рыхлой почвы, испытала такое облегчение и удовлетворение, будто сама посадила самолет.
– Земля, – проговорила я с придыханием. – Какая ты прекрасная и твердая.
– Не поспоришь, – согласился Герман. – Хотя не пойму, как удалось не разбиться. На чем мы, точнее вы, спустились?
В эту же секунду платье перестало потрескивать и искриться. Зато подол начал тлеть, как плотная бумага. Обугленный край быстро разрастался, открывая под собой джинсы.
Я вскрикнула и беспомощно растопырила руки, а Герман уставился на меня. В свете земного солнца, он стал выглядеть как нормальный призрак, полупрозрачный и покачивающийся в паре сантиметров от земли. Но даже в таком облике смогла различить, как покраснели бескровные щеки.
Обугленный край дополз до пояса и пошел выше. До меня с запозданием дошло, почему мертвец так смутился. Через несколько секунд я осталась в одних джинсах, шляпе и розовом белье от Мальвина Плойна.
– Отвернись! – заорала я на мертвеца.
Он застыл с открытым ртом и пялится туда, где секунду назад были передние выточки платья.
– Я…гм… – проблеял Герман, вытирая лоб дрожащими пальцами.
– Немедленно! – завизжала я, чувствуя, что вот-вот сорвусь в истерику.
Призрак крутанулся на месте. Теперь сквозь его голубоватую спину видны деревья и одинокий пенек. Я завертела головой в поисках чего-то, что могло бы сойти за одежду. Но вокруг только деревья и трава.
– Кажется, вот и ответ, – не оборачиваясь заметил Герман.
– Ты на что намекаешь? – спросила я грозно, на всякий случай.
Мертвец чуть повернул голову, но остался ко мне спиной.
– На платье, – проговорил он. – Если исходить из того, то вы ведьма, платье тоже должно быть магическим. Во всяком случае, таким оно себя проявило в момент падения. Теперь его сила иссякла и ткань рассыпалась.
– Будто ты что-то в ведьмовстве понимаешь, – огрызнулась я.
Но про себя согласилась. Платье все это время вело себя крайне бережно, по отношению ко мне. Защищало от холода и жары, прикрывало все нужные места. А в самый критический момент собрало всю силу и ценой своей жизни направило на спасение. В том, что оно было живым, теперь сомнений нет. Метла тоже живая. Значит, и шляпа.
Я сняла ее и прикрылась перед собой так, что конус выставился вперед, как пика.
– Можешь оборачиваться, – угрюмо произнесла я.
Герман секунду выждал, затем медленно развернулся. По лицу вижу, успел скользнуть по мне взглядом. Но сейчас делает вид, что совсем не заинтересован и смотрит вон на ту травинку.
– Вам очень идет, – пробубнил он невпопад.
Я глухо усмехнулась и пригладила грязные волосы с отросшими корнями.
– Издевки оставь на потом, ладно? – сказала я и двинулась к деревьям.
Лес оказался реже, чем выглядел сверху. Белоствольные березки радостно качают ветками, рядом с ними важно стоят дубы и ясени. И еще куча каких-то деревьев, названий которых не помню.
Позади совершенно бесшумно движется призрак, но я кожей чувствую, как таращится в оголенную спину. Белье у меня хорошее, дорогое, из качественного материала. При подходящих условиях может и за купальник сойти. Но в лесу даже это выглядит странно. Хотя не ясно, почему рассекать в купальнике, едва прикрывающем причинные места можно, а в дорогом, вполне целомудренном белье – нельзя.
Через метров тридцать обнаружила заросли кустов с ярко-розовыми цветами. Листики на вид плотные, будто воском намазанные.
– Это рододендрон, – раздался нравоучительный голос из-за спины.
Я покосилась назад и поправила перед собой шляпу.
– Родо… что?
Герман приблизился, прозрачное туловище наклонилось к цветку, он глубоко втянул воздух и досадно скривился.
– Не чувствую, – произнес мертвец. – Это растение семейства вересковых. Возможно, рядом вода.
Я закатила глаза и сказала:
– Ох, и откуда ж ты такой умный взялся? Только кушать не просишься.
– Действительно, – протянул Герман задумчиво, – еда мне теперь безразлична.
Пока мертвец размышлял, нравится ли ему такое положение вещей или нет, я пролезла в кусты и раздвинула ветки. К удивлению и досаде, там был еще один куст. За ним еще, и еще.
Я уже отчаялась выбраться из зарослей этих рододендрон, но впереди послышалось журчание.
С удвоенной силой принялась раскидывать ветки и ломиться сквозь кустарники. Ветки оказались крепкими, как тугие канаты, и жесткие, пришлось изрядно попотеть.
Наконец, мое полуголое тело выскочило на берег реки.
Под ногами мелкий песок, вода на излучине несется и бурлит водоворотами, а оранжевые лучи солнца искрятся в волнах, пуская солнечных зайчиков в листву, что нависает над поверхность.
– Слушай, профессор, – обратилась я к мертвецу. – Ты не знаешь, где мы?
Призрак, не обремененный телесной оболочкой в человеческом мире, с умным видом прошел через ветки и завис рядом в паре сантиметров над песком.
– Я же не географ, – почему-то обиженно сказал он. – Я насекомыми занимаюсь. Занимался. И растениями немного, как смежным направлением.
– Понятно, – отозвалась я. – Значит, толку не будет.
Лицо Германа вытянулось и стало еще прозрачнее. Я обошла его и двинулась против течения реки. Именно в той стороне, когда летели, видела домики. Если есть домики, значит, есть люди, у которых можно попросить помощи.
Решила идти по самому краю поближе к воде, но когда заглянула в глубину, внутри заворочалась тревога. На вогнутой стороне излучины вода движется быстро и мощно, поднимая непроглядную муть, словно пытается скрыть то, что таится на дне.
– Жуть какая, – пробормотала я.
– А вы не смотрите, – посоветовал Герман, проследив за моим взглядом.
Я фыркнула.
– Ну конечно. Если не смотреть, можно свалиться. А тогда унесет, только в путь. И вода тут пресная. А я помню, как плавается в пресной воде.
– Во всяком случае, – произнес он многозначительно, – вам больше не придется ни от кого убегать.
Я вздохнула и вытерла лоб.
– В этом ты прав. В последнее время мне действительно приходится много бегать. То от инквизиторов, то от всяких потусторонних. Но твой мир я не тороплюсь. Понял? Мне слишком нравится вкус еды, и запахи.
