– Как досадно, – проговорил призрак. – Как досадно…
Мертвец летит рядом. На меня старается не смотреть, но буквально слышу, как у его голове вертятся мысли, не достойные такого чопорного и воспитанного призрака.
Солнце медленно клонится к закату, воздух постепенно остывает, меня без волшебного платья начинает потряхивать, а кожа покрылась пупырышками.
Едва обошли излучину, вода у самого берега всколыхнулась и пошла горбами. Я отскочила к деревьям, Герман вскинул руки и жалобно простонал, словно материальное может причинить ему вред.
Сквозь призрака пролетели капли и попали мне на лицо. Я судорожно принялась вытирать, чтобы совсем не замерзнуть.
Краем глаза успела заметить, как из воды поднялось нечто огромное, зеленое, с кучей веток и коряг на спине. Вода течет по складками и впадинам, большие водянистые глаза смотрят, не мигая. За мясистыми губами два ряда редких длинных зубов. Уши вытянутые, похожи на плавники.
Существо на половину высунулось из воды, я успела разглядеть крепкие грудные мышцы и раздутый, как у пивных мужиков, живот.
Несколько мгновений тянулась немая сцена. Монстр таращился на меня сквозь прозрачного Германа, а я прикрывалась шляпой, пока мертвец дрожал всем эфирным телом.
Через несколько мгновений солнце скрылось за верхушками деревьев, и монстр высунулся еще немного, приблизившись к берегу.
Я нервно сглотнула и вплотную отступила к деревьям. Ладонь сама скользнула за спину, стала шарить поисках чего-нибудь деревянного и твердого.
Герман, наконец, шевельнулся и со сдавленным стоном поплыл назад, окатив меня холодом своего эфира. Но в последний момент, видимо, ощутил что нарушил нормы приличия, вскрикнул и кинулся в сторону.
Еще мгновение монстр по-жабьи смотрел на меня, затем протянул массивную длань и произнес с утробным бульканьем:
– Ведьмы должны с другой стороны заходить.
Я нервно икнула и позвала шепотом:
– Асмодей. Кафриэль.
Но никто не появился.
Существо, тем временем, совсем вышло из воды. Я механически опустила взгляд, и облегченно выдохнула, когда ниже пояса увидела пучки водорослей и ряски.
Колени закованы во что-то вроде панциря, между пальцами перепонки. Решила, это водяной, и в голове понеслись мысли о том, как с ними себя вести, и чем отбиваться в случае нападения.
Нащупав под рукой ветку, не сразу поняла, что это все тот же рододендрон, который крепкий, но в качестве дубинки не годится.
Я снова сглотнула и проговорила робко:
– Ты кто?
Надбровные дуги монстра приподнялись, коряги на спине застучали и принялись шевелиться, как щупальца рассерженной медузы.
Он шлепнул ладонью по пузу и прогудел:
– Совсем сдурела?
– Э… – замялась я и скорчила извиняющуюся гримасу.
Монстр причмокнул похожими на вареники губами.
– Анцыбал, – произнес он с гордостью. – Водяной черт. Стыдно ведьме такого не знать. И метла твоя где?
Я подумала, раз этот черт сразу понял, кто я такая, значит, нечего строить из себя святую невинность и пытаться скрыть правду. Только хотела открыть рот, чтобы настращать, мол, я вся такая страшная и опасная, что срабатывало в Лимбе с цветком-живоглотом, но монстр опередил.
– Темная или светлая? – спросил он и неловко помялся.
– Не знаю. Не инициировалась еще, – выдала я и тут же поняла, какую ошибку совершила.
Взгляд анцыбала переменился, из равнодушно-делового стал хитрым. В широких зрачках сверкнули недобрые искры, он странно прищурился и спросил, уперев руки в бока:
– Стало быть, ты человек?
В голове пронёсся рой мыслей и ни одна мне не понравилась, а монстр глухо хрюкнул и сморкнулся. Зеленый склизкий сгусток шмякнулся в песок и расползся мерзкой медузой. Герман скривился, а я покосилась на реку, за которой деревня и где можно добыть одежду, а не рассекать перед монстрами в дорогом белье.
– Ну как, – начала я, постепенно перемещаясь вправо. – Все мы, в какой-то мере люди. Вот у тебя две ноги, да руки, голова, глаза огромные. Значит, тоже человекообразный. А что коряги из спины торчат, это не страшно. У кого-то нос длинный, у кого-то руки волосатые. А у тебя – коряги.
Пока анцыбал морщил лоб, переваривая сказанное, я отошла на достаточное расстояние, чтобы дать лихого стрекача. Он это заметил. Глаза вспыхнули, губы растянулись в зверином оскале.
– Ты мне зубы не заговаривай! – рявкнул водяной черт и махнул рукой в мою сторону.
С начала думала, что решил оставить в покое, но когда ноги стянуло чем-то холодным и жестким, поняла – дело дрянь.
– Оставь меня немедленно! – заорала я не своим голосом и стала распутывать одной рукой склизкую тину на ногах.
Монстр злорадно оскалился.
– Все-таки человек, – пробулькал он. – Ведьма не даст поймать себя в сеть.
Он сажал кулак, тина на ногах стянулась. Затем с утробным хохотом монстр потянул невидимые нити на себя. Меня повалило в песок, затылок глухо стукнулся, шляпа вывалилась, откатилась в сторону и грустно повесила кончик колпака.
Морда анцыбала расплылась еще шире, глаза сально заблестели, а я вцепилась в землю, пытаясь задержать движение.
Герман попытался схватить палку с песка, но та прошла сквозь призрачные пальцы, будто его вообще нет. Потом призрак что-то кричал и размахивал руками, пока меня медленно, но верно тянуло к водяному черту.
Тот скалит зубы и злорадно приговаривает:
– Красота какая. Будешь мне еще одной женой. Утоплю быстро, не боись. Девки у меня хорошие, все молодые. Ты-то постарше будешь. Но не страшно. У тебя фигура хорошая, и грудь, вон, полная.
Обсуждения моих гендерных признаков взбесили. Щеки загорелись, а в груди вспыхнула сверхновая, прокатившись горячим гневом по мышцам, и остановилась в районе пальцев. Я извернулась и подтянулась к путам на ногах.
– Прекрати сейчас же! – гаркнула я не своим голосом и дернула водоросли на себя.
Они оказались гораздо крепче, чем думала, но водяной черт замешкался. На морде мелькнуло что-то вроде озадаченности, он приподнял надбровные дуги и проговорил с усмешкой:
– А то что? Заговоришь до смерти? Или визжать будешь? Если желаешь, верещи, у меня ухи крепкие. Оно даже веселее, когда девка верещит.
Я подняла на него взгляд. Анцыбал переменился в лице. И без того круглые глаза вытянулись, как у скворчонка из мультика, уши-плавники встали дыбом. Только смотрит он куда-то позади меня. Герман у кустов тоже щурится, словно пытается разглядеть мошку в супе.
Пришлось оглянуться, но увидела лишь заросли рододендрон и редкие березы за ними. Нервно дернув плечами, я вернулась к распутыванию ног, пока анцыбал занят разглядыванием невесть чего.
