– А вот скажи, милыя, – заговорила ведьма вкрадчиво. – Асмодей еще охраняет молоденьких?
Я кивнула и ответила:
– Да. Этот рогатый должен меня охранять. Только пропал. Самое время с собаками разыскивать.
Взгляд старой ведьмы стал мечтательным, она вздохнула и подперла подбородок кулаком. В это же время чайник поднялся в воздух, из носика, словно из трубы паровоза, вылетело белое облачко.
За ним в рядок выстроились чашки и блюдца. Чайник снова пыхнул паром, и вся процессия, под предводительством пузатого капитана, улетела в сторону очага.
Я проследила за тем, как посуда самостоятельно обмакнулась в небольшое ведерко с водой и повисла на крючках у этажерки. Чайник деловито опустился на камни рядом с котлом. Когда поленья затрещали, огонь разгорелся ярче, быстро высушив посуду.
– Ох, – выдохнула ведьма, глядя в потолок. – Были деньки моей молодости. Как сманивал проказник рогатый, как сманивал… Хорош, шельмец. Хорош.
Я вытаращила глаза на старуху.
– Вы темная?!
Губы ведьмы расползлись в жуткой ухмылке, нос, показалось, стал длинней. Она смахнула с плеча седую прядь и произнесла усмехнувшись:
– Нет, милыя. Не темная.
– Значит, светлая? – спросила я, облегченно выдыхая.
Она покачала головой.
– Опять не угадала. – произнесла она, улыбаясь еще шире. – Не светлая.
Я недоуменно вытаращилась на старуху, а в дальнем углу избы скрипнула постель. Дед перевернулся на правый бок, и теперь лежит лицом к нам. Он открыл глаза, физиономия недовольно скривилась.
Дед фыркнул и произнес раздраженно:
– Опять про демона своего прелюбодейского вспоминаешь? Не дури девке голову. Пущай за муж идет, детей рожает. А не ерундой этой вашей ведьмовской страдает.
Старуха обернулась, уперевшись ладонью в столешницу. Лица не видно, но почему-то уверенна – оно куда страшнее, чем секунду назад.
Ведьминские пальцы забарабанили какую-то мелодию, волосы всклочились и приподнялись, как юбка-солнце в вагоне метро, которая раздулась во время движения.
– Ты чегой-то, старый, разбухтелса? – спросила она строго. – Чем демон тебе не угодил, знаешь?
– Знаю-знаю, – пробурчал дед и закрыл глаза, складывая руки крест– накрест.
Но ведьму это не успокоило. Она сжала пальцы, ногти оставили неглубокие борозды в доске.
– А я тебе скажу, старый хрыч, в чем дело, – устрашающе произнесла старуха. – На него хочешь быть похож, да рожей не вышел. Будь благодарен, что вообще в ишака тебе не обратила. А будешь брюзжать, рот зашью, как двадцать лет назад на свадьбе дочки старосты. Тогда с тобой тоже помутнение приключилось. Помнишь?
Дед поежился, от лица отлила кровь, и он стал чем-то напоминать Германа. Тот все еще стоит и пялится в окно и двигает бровями, как романтическая душа. Он снова оглянулся и раскрыл рот, но я задергала рукой под столом, запрещая говорить.
– Помню, – недовольно прошептал дед и натянул одеяло на плечи.
Ведьма обернулась ко мне и положила обе руки на стол. На месте, где только что были борозды от ногтей, образовалось свежее дерево. Я вцепилась в края простыни, не зная, чего ожидать.
Уверенности в себе прибавилось после приручения растение-живоглота, и одурманивания оборотня. Но тягаться с опытной старой ведьмой, пока рано.
Она будто прочитала это в моих глазах. Другой бы польстило, но эта лишь по-матерински вздохнула и покачала головой. А я, пользуясь моментом, спросила:
– Извините конечно. Но… Мне все уши прожужжали инициацией и выбором стороны. Как вышло, что вы не темна и не светлая?
Старуха зыркнула зелеными, как молодая трава глазами, губы искривились в ухмылке.
– Что, не сказали? – спросила она. – Они любят так. Сначала задурят мозги, заставют выбрать сторону, бурократы. Одни подсылають демонов, другие – ангелов. Демон, чего уж, хорош. Честно скажу, больше таких шельмецов и не видала. Да и ангел такие медовые речи поет…
– Но вы не с теми, ни с другими, – проговорила я, желая поскорей услышать суть.
– Верно, – согласилась ведьма. – Я на границе. Я её охраняю. Есть лазейка, чтобы не принимать сторону.
Я выдохнула:
– Какая?
– Не знаю, – ответила старуха. – Оно само как-то открывается. Тут либо выбираешь, либо оно само… как-то. Но, слушай, милыя, на обряд тебе все равно надо. И поскорей. Больно не нравится мне твоя тень. Не пойму, чего такое, но не нравится. Мои пчелы за тобой приглядывают, но тень…
– Ваши пчелы?! – вырвалось у меня. – То есть, как… Это ваши пчелы?
– Мои, милыя, мои, – проговорила старуха довольно. – Они никогда не ошибаются. Только за годными приглядывают. И только годных слушают. Ты это запомни.
Мысли завертелись маленькими торнадо, я пыталась вспомнить все встречи с пчелами, за последнее время, но в голове все перепуталось.
– Значит, – только и смогла выдавить я, – вы тоже за мной следили?
Ведьма поморщилась.
– Мне что ль заняться больше не чем? – спросил она. – Не я. Пчелы. Когда ведьмы Круга засуетились, стали демонов и ангелов вызывать, я своим пчелам наказала. Коли годная ведьма, пущай приглядывают, помогают. А коли нет. Пущай Круг разбирается.
Я нервно сглотнула и поинтересовалась осторожно:
– Значит, вам все равно, какую я выберу сторону?
Старуха прыснула, всплеснув руками.
– Да хоть в дегте измажься, – сказала она смеясь. – Ведьмы Круга заставляют всех делать выбор. Да только умалчивают о важном.
– О чем?
– Сама поймешь, коли это твоя доля, – отозвалась ведьма. – Но пчелы не ошибаются. Они видят, чуют ту, которая могет силой распоряжаться. Но хватит языками болтать. На обряд все равно надо. Признать должны. Сразу за горами лежит Долина Ведьм. Мне туда путь заказан еще сто лет назад, потому как повздорила с тамошней старшей.
– О чем повздорили? – не удержалась я.
Ведьма махнула рукой.
– Да все из-за сторон. Тьма хотела меня, свет хотел меня, а я… – проговорила она многозначительно. – Хе-хе. Ты не перебивай.
В этот момент в дверь постучали. Я вздрогнула, старуха обернулась и раздраженно прорычала. И без того устрашающее лицо, исказилось озлобленной гримасой. Губы приподнялись, обнажив два ряда ровных белоснежных зубов. Волосы снова приподнялись и зашевелились, словно щупальца морского бога из скандинавского фольклора.
Дед приподнялся на локте, чтобы можно было видеть происходящее за окном. Затем бросил победный взгляд на старуху, мол, я же говорил – не доведет до добра твоя вечная ведьмовщина. Но когда в него полетела корзина с ватрушками, едва успел прикрыться одеялом.
