Снаряды с глухим стуком ударились в почву и погасли. Затем Леонора послала в инквизитора ветряные порывы, достаточно сильные, чтобы поднять корову, но тот бросил еще какой-то камешек под ноги и остался неподвижен.
Так они кидались снарядами и магическими ударами, пока глаза ведьмы совсем не побелели. Волосы встали дыбом на уровень острия шляпы, платье раздулось от ветра.
В небе загрохотало, со стороны гор быстро поползли тучи с разрядами и блесками. Все инквизиторы на секунду застыли в немом оцепенении. Затем побросали все и кинулись к Леоноре.
Она выглядела действительно жутко и внушительно. Но мое сердце тревожно замерло, когда орда инквизиторов хлынула со всех сторон.
– Она не справиться, будь хоть трижды старшая! – закричала я в никуда и бросила короткий взгляд на Асмодея.
Тот все еще бесполезен, потому, что сидит за защитным барьером.
От напряжения загудела кожа. Стараясь не думать, а доверять спинному мозгу, я отошла к порогу, где толстая ведьма в отчаянии склонилась над огарками своего дома.
Я шепнула, надеясь, что призрачный маячок выполнил свою роль и больше не работает:
– Кафриэль.
Раздалось хлопанье крыльев, рядом с одеревеневшей ведьмой-толстухой, опустился ангел в белом костюме.
– Святые угодники! – воскликнул он, тараща полные ужаса глаза. – Что здесь творится!
Я мысленно поблагодарила всех богов, каких знаю, а Кафриэль кинулся ко мне в порыве подхватить на руки и унести подальше от этого кошмара. Но я отскочила и крикнула, указывая на бой инквизитора с Леонорой:
– Нет! Унеси ее! Нельзя лишиться старшей ведьмы!
Он вылупил глаза и произнес неверяще:
– Уверенна?
– Да! Скорей!
Ангел, все еще таращась, словно не понял, как мне могло такое прийти в голову, воспарил над руинами дома и в два взмаха оказался над ведьмой.
Асмодей, увидев, как тот послушно выполняет мой приказ, заорал вне себя от ярости:
– У тебя перья в башке! Нарожденную спасай, идиот!
Из дырявого приборчика инквизитора вырвался очередной залп огненных шаров, остальная орда вот-вот накроет погруженную в транс ведьму. Та даже не видит, что тучи над долиной уже полностью закрыли небо и сейчас разразятся электрическими разрядами.
Когда между ней и толпой саранчи в костюмах осталось всего пять метров, Кафриэль накрыл ведьму и вместе с ней взмыл в небо.
По долине прокатился разочарованный вздох, инквизиторы замерли, не зная, на кого нападать, кого жечь и топить. Зато Виктор тут же повернулся ко мне.
Лицо искажено яростью, на лбу кровавый подтек, видимо Леонора его все же задела. Он удобней перехватил приборчик и откинул факел в остатки сгоревшего дома, где ведьма с мундштуком все еще неподвижна, словно сама превратилась в обгоревшую головешку.
Виктор вытер струйку крови со лба и произнес зло:
– Думаешь, удастся сбежать? Я не просто инквизитор. Я правая рука верховного судьи. Даже твоя старшая не справилась. Куда тебе, Варвара.
От его слов в голове заклинило. Там пронеслись все обиды, все бессонные ночи и пьяные дебоши, измены и, в конечном итоге, скорый развод, потому, что я мешала его карьере.
Я вдруг ясно и четко осознала, какая же он все-таки дрянь. На меня опустилось спокойствие и безразличие, а в груди завертелась сверхновая, но в этот раз плавно, словно мотор, набирающий обороты.
Виктор злорадно ухмыльнулся.
– Прости Варвара, но такова твоя участь.
Кожа загудела, сверхновая пустила лучи и заполнила всю меня, словно стремится прорваться сквозь кожу.
– Рой, – только и смогла сказать я, чувствуя, как в груди разворачивается ледяной водоворот.
Сознание свернулось калачиком где-то на задворках ума. На его место вышло нечто древнее и массивное, что одни называют чутьем, а другие – спинным мозгом.
– Чего? – не понял инквизитор и вскинул прибор, готовый метнуть в меня огонь. – Что ты несешь? Или страх перед смертью выбил из тебя остатки ума?
В голове опустело, как в покинутом улье, волоски на коже поднялись, вибрация усилилась.
– Рой, – повторила я, глядя в упор на инквизитора.
Я не понимала, почему так сказала, но мысль об огромном жалящем рое оказалась единственной в голове.
Небо осталось затянуто тучами. Лишившись контроля старшей ведьмы, они зависли в неопределенности, искрясь молниями и всполохами.
Полчище инквизиторов застыло в пяти метрах от нас, люди ожиданием поглядывают на Виктора. Тот, как самый главный в этой бесчисленной орде, вскинул руки, показывая, мол, все под контролем. Но левое веко дергается, а подбородок подрагивает.
– Спокойно! – выкрикнул он. – Я сам с ней разберусь!
В воздухе послышался гул. Тихий, настойчивый гул со всех сторон. Инквизиторы заозирались в поисках источника, но в темноте и затянутом тучами небе даже самолета не разглядеть.
Внутри меня тоже загудело, будто маленький рой шумит в районе солнечного сплетения и рвется наружу.
Гул нарастал. Через пару минут, первый инквизитор громко вскрикнул и схватился за руку, за ним другой, и третий. Спустя пару секунд вся орда выла от жгучих яростных укусов медового войска.
Со всех сторон долины летели длинные темные тучи. Они меняли форму и конфигурацию, но неизменно стремились к полчищу инквизиторов. Черные, гудящие облака накрыли их, словно покрывалом, а долина снова заполнилась криками, на этот раз инквизиторскими.
Виктор пару мгновений наблюдал, как его верноподданные терпят поражение, затем обернулся ко мне и проговорил сквозь зубы:
– Я знал, что от тебя будут проблемы.
– А я не знала, – отозвалась я. – Мой первый брак, и сразу такое.
– Что ж, – усмехнулся Виктор, – у меня было много женщин. Иначе тоже расстроился бы.
Он прицелился из приборчика, чиркнул фитиль, инквизитор злобно оскалился и бросил:
– Кстати, классное платье.
С прибора сорвались первые искры, готовые в любой момент запустить огненный шар. Внутри меня зарокотало, гул превратился в грохот, даже уши заложило. В желудке заворочалась пустота, но с медовым привкусом, глаза загорелись, и что-то поползло вверх по пищеводу.
Я посмотрела на инквизитора исподлобья и произнесла не своим голосом:
– Я всегда буду лучше всех твоих женщин.
Рот мой раскрылся, горло обожгло, как если бы хлебнула спирта. В глазах потемнело, а гул, что ревел внутри меня, вырвался наружу и пчелиной тучей ударил в инквизитора. Раздался обреченный стон, и его тело поглотил многотысячный рой.
Виктор орал и махал руками, пытаясь освободиться от жалящего возмездия, а я стояла и наблюдала, как прошлое уходит в прошлое.
