Глупая… Наивная дура! Возомнившая, что сможет выбраться из ямы крайней бедности без чьей либо помощи…
Жалость… Я перестала жалеть себя, каждодневно запрещая себе болеть сердцем, и научилась бы принимать такую жизнь, как данность, продолжая с этим жить, если бы не изумрудно-зеленые глазки моего двухмесячного сына…
Вчера, когда услышала голодный плач своего ребенка, когда увидела крупные слезы в его глазах, совсем расклеилась.
Из-за постоянного стресса молоко у меня пропало почти сразу после рождения малыша, поэтому оставалось только кормить его смесью. Так сложились обстоятельства, что именно вчера ее не оказалось, именно вчера не осталось денег на новую покупку, именно вчера я поняла, что больше не имею права бесконечно брать в долг у своих родителей и Лиды…
Сейчас, от тягостных воспоминаний снова заныли застарелые шрамы на сердце.
Я не хотела именно здесь всплеска этих чувств и теперь давилась от них, задыхаясь от потока эмоций, поэтому, сделала внушительный глоток прохладного шампанского, которое шло приятным бонусом к добытому Лидой пригласительному, чтобы вместе с ним проглотить и свои нравственные принципы.
Видит Бог, ради моего ребенка с изумрудно-зелеными глазками я постараюсь все изменить и мне плевать с кем из этих толстосумов я должна переспать, чтобы в дальнейшем иметь возможность кормить его!
Растирая холодные руки, стараясь унять дрожь, автоматически посмотрела на циферблат небольших кварцевых часов на своем тоненьком запястье. Как ни странно, но они продолжали идти, хотя давным-давно требовали замены батарейки. Время неумолимо бежало вперед, как это часто случается в те времена, когда в жизни человека наступают переломные моменты, и я все больше нервничала, понимая, что с каждым прошедшим получасом, шансов осуществить задуманное остается все меньше…перевалило за полночь, и я знаю, что мне пора уходить.
Дрожащими пальцами сжимаю ножку высокого, натертого до блеска бокала, и, повертев его, удостоверившись, что там уже пусто, отставляю его в сторону. Я уже давненько не пила ни капли, но сегодня вечером решила, что для того, чтобы успокоиться, мне требуется кое-что покрепче чая.
Под раскаты удушливой музыки кружится голова…
Отбросив в сторону эмоции, вновь окинула взглядом просторный зал: помещение быстро наполнялось шикарно одетыми гостями. Все, мужчины и женщины были в одинаковых черных полумасках, что придавало клубу некий налет загадочной таинственности. Сканируя всех, прикидывая возможную выгоду, мысленно откидывала претендентов один за одним, перебирая возможных миллионеров.
Оказалось, что прийти сюда было гораздо легче, чем решиться на отчаянный шаг…
Рассеянно, и уже в который раз, пробежала взглядом по всему залу, лишь на секунду задержавшись у вновь открывшейся двери, и не заострила бы внимания на вошедшем, если бы по внушительному помещению не пробежал гул голосов, и я, как многие другие, повернула голову, ища причину таких перешептываний.
В зал с центрального входа широкими, размашистыми шагами зашел… ОН.
***
Дмитрий Евгеньевич Барсов – единственный владелец и держатель акций громадного строительного холдинга «Bars». Молодой миллиардер, корпорация которого, спустя прошедший год не только оставалась на плаву, как одна из самых востребованных, но и смогла завоевать высокую репутацию на крупных строительных площадках международного уровня.
Воспоминания о нем больно резанули в области груди…
Все, что связанно с ним, до сих пор крайне болезненно для меня, тем не менее, я продолжаю наблюдать за ним. Скрытая таинственным полумраком зала, опустив ресницы, словно мазохистка, которой растравлять свои раны доставляет удовольствие, я украдкой слежу за тем, как он по-хозяйски остановился, слегка расставив ноги, внимательно осмотрелся. Даже на приличном расстоянии, в зале, переполненном людьми, я чувствую, как его незаинтересованный взгляд, не задерживаясь, лениво скользнул по моей фигурке, дальше, равнодушно рассматривая всех в зале, давая визуальную оценку всем присутствующим.
Как и все здесь, он был в маске, но я сразу узнала его, не узнать было невозможно: он все так же оставался крайне, до неприличия привлекателен. Как и год назад Барс отличался крепким телосложением, был не перекачан, но с рельефно выступающими плечами, обтянутыми дорогой тканью пиджака, пуговицы которого он сразу расстегнул для удобства, когда садился на диван в оставленной для него свободной VIP-ложе.
За прошедший год воспоминание о нём поблекло, как всегда блекнут воспоминания, даже самые дорогие сердцу, и сейчас, я далеко не дура, чтобы реанимировать в себе нечто, что еще год тому назад заполняло собой меня целиком, полностью, и я захлебывалась этими чувствами. Я запретила себе ассоциировать изумрудно-зеленый цвет глаз своего сына с ним. Не ради него я здесь, а ради своего ребенка.
Приняв решение, повернулась к барной стойке, выхватила из рядом лежащей стопки маленький прямоугольник бумаги и, не раздумывая, написала наугад номер, автоматически присвоенный кому-то из присутствующих клиентов клуба. Решительно сдвинув по гладкой поверхности барной стойки свое приват-пожелание в сторону бармена, лишь на секунду задержала на матовой поверхности дорогой бумаги свой палец, а потом, резко отдернула руку, словно обожглась своим решением. Он, приняв мой заказ, незаметно кивнул и спрятал протянутую ему записку с номером…
Я больше не поворачивалась в сторону зала, поэтому вздрогнула от неожиданного прикосновения к своему плечу. Обернувшись к подошедшему, как оказалось администратору, очень удивилась услышанному:
– Вас ожидает третий приват на верху.
– Не поняла… – уточнила я.
– Вы отправили приватное приглашение, поэтому для вас свободна третья комната на втором этаже. Они пронумерованы.
От воспоминаний о том, что год назад я испытала именно в этой комнате, жар прокатился по моему телу, казалось, достигая кончиков пальцев, которыми я тут же нервно забарабанила по натертой до блеска поверхности барной стойки, в попытке унять дразнящие покалывания кожи. Осмотрела коротко остриженные ногти моей правой руки, и, машинально, взгляд зацепился за безымянный палец, на котором когда-то было надето обручальное кольцо, но теперь здесь даже полоски не осталось, лишь глубокая зарубка в моей памяти…
А еще я отлично научилась осознавать последствия своих решений, но сейчас продолжаю сидеть на месте и боюсь пошевелиться. Боюсь снова задохнуться от ощущения вины – чувства, которое обязательно сопровождало картинки моего годовалого периода жизни…, но в данный момент оно не к месту. Прежде чем подняться наверх, незаметно оглядываю зал, стараясь даже не шелохнуться, исключительно, лишь для того, чтобы успокоить свои, до предела натянутые, нервы и понять, что Барс остался на своем месте. Смотрю в конец зала и вижу его все там же, беседующим с кем-то из гостей, и невыносимое напряжение отпускает.
Становится легче.
Выдыхаю… и встаю, неуловимо глазу медленно разворачиваюсь, выходя, подхожу к уже знакомой мне, ведущей на второй этаж кованной, бронзовой лестнице. Невысокие ступени, прикрытые шелковым ковром, приглушают мои шаги, за томительной тишиной пряча нераскрытые тайны клиентов клуба «Странгер».
