– Я доверяю тебе больше всех! Обещаю рассказать все, что произойдет, все, что я чувствую, и все-все свои мысли до единой. Все тебе расскажу, как только вернусь!
Ложь… Я почти забыла, какова она на вкус, как легко она соскальзывает с языка, обволакивает его, словно мёд, но оставляет во рту ужасное послевкусие.
Секунду в трубке царила тишина. Потом я услышала ее вдох. И длинный выдох… Когда она заговорила, ее голос прозвучал уже без прежних капризных ноток:
– Во всех пикантных подробностях и второстепенных деталях, – добавила подруга, несколько успокоенная моими обещаниями. – Иди, покажи им, чего ты стоишь!
Закончив разговор, я еще какое-то время бессмысленно смотрю на телефон, затем упираюсь руками об раковину, поднимаю взгляд и смотрюсь в зеркало, для того, чтобы отчаянно вздохнуть, увидев своё отражение. Темные круги вокруг глаз, что не смог скрыть даже косметический корректор для лица, отлично подчеркивают усталость в измученном взгляде, а впалые щеки и торчащие скулы навеивают нехорошие мысли о физическом истощении.
Но именно этот вид сейчас является истинным. Именно так я выгляжу изнутри. Мрачно, бессильно, сломлено.
Взглянув на часы, я тихо чертыхнулась. До назначенной мне аудиенции оставалось всего пять минут и целых восемьдесят этажей до кабинета генерального. Я опаздываю. Ненавижу опаздывать, но, тем не менее, сейчас делаю это. И если бы сегодня у меня был простой рабочий день – я бы уже неслась как ненормальная по заполненным сотрудниками коридорам.
Наглухо застегнула верхние пуговицы офисной блузки, чтобы скрыть линию излишне выпирающих ключиц, провела по бедрам, пригладив свою старую юбку-карандаш, которая раньше идеально облегала, выгодно подчеркивая изгиб бедер, а теперь висела на мне мешком и, уняв дрожь в коленках, вышла, нацепив на лицо маску холодного профессионального безразличия.
***
До самого верхнего этажа высокотехнологичного небоскреба лифт поднял меня с рекордной скоростью. Как только его двери открылись передо мной, я сделала уверенный шаг в холл, пытаясь заглушить в себе воспоминания о том дне, самом последнем, когда моя жизнь разделилась на "до" и "после".
С тех пор ничего не поменялось: меня встретила все та же светлая приемная внушительных размеров, комнатные орхидеи в больших кашпо, и большая размашистая надпись «BARS», красующаяся на дверях, выполненных из матового стекла.
Сменилась только очаровательная блондинка-секретарь, которая, стоило мне войти, сразу повернула голову в мою сторону…
Оценив меня с ног до головы, она равнодушно отвернулась и продолжила красить губы, вглядываясь в маленькое зеркальце своей недешёвой пудреницы.
Для нее, как и для тех, кто был до, я – пыль с нижних этажей этой многоэтажной корпорации. Лишь временный безликий сотрудник, случайно оказавшийся на этаже блестящего руководителя-миллионера, не заслуживающий приветливого кивка утром и прощальной улыбки к концу рабочего дня. Такие как она не раздаривают свои улыбки, а дорого продают, и то, только тем, кто может за это хорошо заплатить…
Я тоже бросила на нее короткий профессиональный взгляд, запоминая лицо, отмечая для себя нового сотрудника, оценивая ее как потенциального, внедренного в корпорацию, шпиона.
– Вам назначено? – спрашивает блондинка, поднимая бровь, будто удивляясь, что такую как я Барс может принимать у себя лично.
– Да, – хриплю я и прочищаю горло. – Да. Меня ждут. – Со второго раза получилось немного уверенней.
Посмотрев в рабочий органайзер, она цокнула языком, глядя на часы, выражая свое неодобрение:
– Вы опоздали. Теперь ждите. Дмитрий Евгеньевич сейчас освободится.
Кивнув ей, я отхожу в сторону офисного дивана для посетителей, когда дверь кабинета открывается, и оттуда выходит, казалось бы, очередная высокая блондинка, но это лишь видимое – нелепое заблуждение причислять ее к разряду «одной из», потому что очевидно, она очень отличается от всех остальных своим социальным статусом.
В моей памяти, как слайды мелькают разные женские образы, с которыми я когда-либо встречалась ранее, до тех пор, пока не останавливаются одном единственном, уже знакомом мне: передо мной та самая сногсшибательная девушка с длинными ногами и точёной талией, которую я, несколько дней назад, уже видела в фойе с Барсом.
Она поворачивается и бросает через плечо:
– Не забудь про ужин с отцом!
Ответа я не слышу. Но он мне и не нужен – мне нужна только работа.
***
Иногда даже сквозь ресницы не стоит пытаться подглядывать за тем, что вокруг происходит…
Краснею и прячу глаза, встретив внимательный и неподвижный взгляд незнакомки, как будто я случайно подглядела, подслушала что-то, для моих ушей не предназначенное.
– Вам вызвать лифт?
Безымянная блондинка-секретарь перетягивает внимание на себя, и этот маневр позволяет мне снова стать незаметной. Я слышу, как, в ожидании ответа на свой вопрос, она сглатывает, тяжело и громко. Похоже, она сейчас нервничает даже больше, чем я.
Незнакомка разворачивается к ней, чуть сощуривая темные глаза, и та, бледнея, вскакивает с места и вытягивается в струнку, словно перед ней не изнеженная барышня, а высокопоставленный генерал при исполнении.
– Вы уверены, что стоит так утруждаться?
От женского бархатного голоса с лёгким британским акцентом вдоль позвоночника пробегает невольная дрожь.
– Я… Я не знаю… – заикаясь, невнятно бормочет взволнованная секретарша, – извините…
Щекотливую ситуацию исправил неожиданно вошедший в приемную Андрей. Я сразу узнала его: знакомые мне темно-карие глаза блеснули лукавым огоньком, а на губах тут же появилась дежурная улыбка. Он вальяжно, в своей манере, прошествовал к столу секретаря и поздоровался, обратившись сразу к незнакомке:
– Привет, Наташа!
– Я бы посоветовала вам значительно проредить штат сотрудников, – вместо приветствия ответила она, положив свою руку с идеальным маникюром поверх предложенной ей руки Андрея, – раз им тут заняться нечем.
– Ты же еще вчера была в Милане?! – нарочито игнорируя сказанное ему, продолжил он, уводя её всё дальше и дальше по коридору. – В Европе я встаю без четверти семь, самое позднее в семь утра, но по прилёту, из-за разницы во времени, просыпаюсь гораздо позже, позволяя себе выспаться. Как ты встала в такую рань? …
Их разговор удаляясь, понемногу стихал. Я посмотрела на блондинку-секретаршу и подмигнула:
– Все нормально. Опасность миновала.
Должна признать, этот ответ был гораздо удачнее того, что все это время вертелся у меня на языке. Но, по застывшему кукольному лицу я сразу понимаю, что ей не понравилась моя реплика. Чуточка горькой иронии, видимо, кажется ей оскорбительной.
– Дмитрий Евгеньевич готов принять вас, заходите.
