Сама себе дала обещание, что никогда не повторю ее ошибок, но раз за разом совершаю аналогичные собственные, нанимая няню справляться с моими материнскими обязанностями.
Вообще, с рождением Митеньки, я забыла, что я трудоголик. И если бы не он, то я бы сказала, что еще год назад из рабочей мастерской приходила домой просто поменять картинку, продолжая вечерами сидеть в компьютере. Проекты никогда меня не отпускали – вдохновляясь чем-то, раньше я забывала обо всем на свете…
Сильный порыв ветра вернул меня к реальности: сдернул капюшон, стегнул по глазам, вывернул зонт наизнанку, лишив меня последнего, и без того ненадёжного укрытия. Теперь под нудным дождем и по дороге к метро я безуспешно пыталась сохранить сухой уже набухшую от воды куртку.
Да, определенно, в такой промозглый день, как этот, нужно было надеть на себя что-нибудь другое!
Поглубже спрятав руки в рукава, носом зарылась в противно мокрый воротник и так миновала добрую половину пути к станции, как дождь, припустивший поначалу крупными каплями, полил как из ведра, мигом превратив улицы в знаменитые петербургские реки-каналы.
Моя новенькая коралловая куртка – моя мечта, моя прелесть и мое сокровище, за которую я выложила половину еще незаслуженного аванса и которой радовалась не меньше, чем брутальный мачо новоприобретенной спортивной тачке, – превратилась в намокшую и обвисшую на мне тусклую тряпку.
К счастью, за час дороги, проведенный под землей, ливень кончился скоро – так же внезапно, как и начался, наверное, просто устал выжимать на землю тяжелые чернильные облака, опустившись на город неприятно-влажным туманом. Так что из перехода "Охотный ряд" – "Театральная" я вынырнула уже без опасений быть смытой непрерывными потоками воды, и резво зашагала, неэстетично хлюпая мокрыми ботильонами по асфальту, в сторону гостиничного комплекса «Marriott».
Остановившись на светофоре, у пешеходного перехода, порывшись, достала из сумочки пудреницу с зеркальцем и, откинув защитный козырек, скорчила рожицу своему отражению. Прекратившийся дождь, к этой минуте, успел вымочить меня до нитки: мокрые пряди волос, облепившие щёки, никак не хотели собираться в хвост, губы посинели от холода, но чистая кожа, неприкрытая толстым слоем декоративной косметики, словно светилась, блестела от дождевых капель в свете ярких придорожных фонарей.
Сделала шаг к проезжей части и уже собиралась перейти дорогу, отделяющую меня от парадного крыльца ресторана, как путь мне преградило неожиданное препятствие: я даже отскочить не успела, когда проезжавший мимо меня черный внедорожник "Bugatti", не снижая скорости, предсказуемо, с ног до головы, окатил меня водой из лужи; окончательно испортив не только куртку, но и мое настроение.
– Черт! – в голос выругалась я, чуть не уронив телефон, который подготовила для съемок объекта. – Ну надо же! – искренне возмутилась. – Просто свиньи!
Есть же такая категория людей, которым для передвижения по городу – все позволено!
Дорогущий автомобиль сделал малый круг по кольцу и припарковался в неположенном месте, прямо на тротуаре, у входа в ресторан гостиницы. Я зажмурилась от вопиющей несправедливости, а когда открыла глаза, то водитель, по всей видимости шофёр, уже вышел, и, обойдя машину, услужливо открыл пассажирскую дверь, откуда вылез импозантный мужчина, волосы которого, щедро разбавленные благородной сединой, элегантно бликовали в свете уличных стеклянных лампионов.
А вот следом за ним…
– Ну нет! – громко простонала я, ощущая, как внутри меня спазмотично сокращаются мышцы желудка. – Никому не может так не везти!
***
Следом сделала шаг наружу уже знакомая мне изящная блондинка, опершись о галантно предложенную ей руку. Но моё внимание было приковано вовсе не к ней…
По глазам резануло светом: вдоль дороги включили дополнительные фонари уличного освещения, проблески которых врезаются в сырой туман, лежащий на площади, яркими ослепляющими пучками. Плотная влажная пелена, казалось, затянула все, чистыми остались только гранитные ступени широкого крыльца ресторана. На фоне этой, почти сказочной, размытой белизны, фигура вышедшего им на встречу Барса, склонившего голову в вежливом поклоне, казалась невероятно четкой: чёрный костюм-тройка, приталенного покроя, сидел на нём как влитой и поразительно шёл этому молодому миллиардеру, не сходящему с обложек глянцевых журналов.
В то время, как прохожие, пробегая мимо зябко ежились, втягивая головы в плечи, он показательно или для удобства, расстегнул последнюю пуговицу пиджака, которая сковывала его движения, всем своим видом демонстрируя надменность и высокомерие по отношению к окружающим.
– Вы идёте или будете стоять здесь вечность? – не спросил, а сразу подтолкнул меня к действию кто-то из пешеходов за моей спиной. – С вами все в порядке?
– В порядке? – растерянным чужим голосом переспросила я, оглянувшись. – Извините… – пробормотала уже на ходу, мысленно ругая себя за глубокую рассеянность.
Он что-то сказал в ответ, но я была не в состоянии услышать.
Пока благополучно перешла на другую сторону улицы, колоритная троица уже покинула открытую террасу перед рестораном.
Вдохнула полной грудью с намерением так же с облегчением выдохнуть, но выдох застрял на полпути в горле, когда я заметила, как Барс возвращается, грациозно, с присущей ему кошачьей гибкостью, спускаясь к машине, видимо забыв что-то.
Мы останавливаемся, каждый на полпути к своей цели, в шагах десяти друг от друга. Он поджимает губы, хмурится, и чем дольше рассматривает меня, тем меньше ему нравится то, что он видит: одна его бровь медленно ползёт вверх, а другая остаётся на месте; а мне становится не по себе…
– Почему ты здесь?
Слышу знакомый ледяной голос и чувствую, как сердце сжимается в клубок, покрываясь коркой инея. И, черт возьми, снова становится тяжело дышать!
– Выполняю распоряжение шефа, который готов принимать во внимание только факты и цифры. Наше подразделение обсуждает проект пристройки здесь купола, – я кивнула в сторону внушительного вида здания, – поэтому нужно осмотреть объект лично, чтобы подготовить детальный план по его возможной реконструкции.
– Слышал. Дурацкая идея.
Хмыкаю в ответ.
– Кажется, что за эту неделю ты еще больше похудела? – скорее отчитывает, чем спрашивает меня он.
– Слегка устаю на работе, – признаюсь честно. – Спустя год безделья, темп работы для меня бешеный, но я быстро втянусь.
Стараюсь говорить, как можно сдержанней. У меня нет ни желания, ни сил на этот разговор. Да и сомневаюсь, что это сейчас что-то изменит. Предвещаю, все, что последует дальше снова разорвёт мне, и без того наспех заштопанную душу, и окунёт меня с головой в водоворот прошлогодних событий.
Он делает несколько шагов вперед и замирает, словно не уверен, хочет ли идти дальше…
Манящий, древесный аромат его парфюма цепко впивается в моё обостренное обоняние и начинает сводить с ума. На секунду прикрываю глаза, но лишь для того, чтобы взять себя в руки.
