– Знаю, что все испортила, очень сильно испортила, но, пожалуйста, Дима, не женись на ней! – взмолилась я.
До сих пор не пойму, что двигало мной в ту секунду. Как я посмела просить такое, зная, что это просьба может разрушить жизнь другой женщины.
– Я дал слово.
– Откажись от него… – в отчаянии шепчу я.
– Ты не имеешь права просить меня об этом.
– Но если я не скажу о своих чувствах сейчас, то больше шанса у меня не будет.
– Ты могла сказать мне об этом много раз за этот год.
– Черт возьми! Что ты хочешь, чтобы я сделала, чтобы возместить все? А? Что я должна сделать? У меня нет чертовой кнопки перезапуска!
С его уст вырывается лишь унизительная усмешка. Он словно старается поскорее избавиться от моего присутствия.
– А что скажешь по ситуации в компании сейчас?
– Ты ведь понимаешь, что среди твоих людей есть не просто корпоративный шпион, а настоящий предатель?
– Так кому мне верить?
– У каждого своя правда. Тот, кто передал тебе конверт с подделкой результатов ДНК, очевидно, имел на это веские причины.
– У меня нет оснований не доверять Андрею.
Только услышав его категоричный ответ понимаю, что этот разговор был ошибкой и продолжать его бессмысленно.
Но стоило мне повернуться к нему спиной и потянуться к дверной ручке, как он резко развернул меня к себе.
Смотрит на меня сверху вниз так, словно видит меня насквозь, все острые, разломанные осколки моей души. Никогда не видела такого взгляда, как у него. В нем все: голод, безумие и дикость в чистом виде; зрачки расширены, а в них – мое отражение.
– Скажи. Ребенок? Он мой?
– Ты ведь все читаешь по моим глазам! – срываюсь на крик я. – Неужели, там нет ответа?
Не даёт договорить. Резко притягивает мое лицо к себе и замирает на расстоянии вдоха. До боли хочу почувствовать вкус его губ, но он держит меня за горло, сохраняя дистанцию…
Кажется, что сейчас взвою!
Но разве что-то значат еще несколько секунд предвкушения в моей жизни!?
Задыхаюсь, потому что забываю дышать.
Резким движением впивается губами в губы. Отвечаю на его поцелуй прежде, чем я успеваю понять, что происходит. Язык по языку и сердце срывается в галоп.
С уст вырывается стон наслаждения. Снова по грани. Почти до слез.
Я и забыла, как бывает хорошо, когда тебя касается любимый мужчина.
«Люблю тебя» – так и осталось витать где-то между нами, блуждая среди наших чувств эмоций.
***
Поверил? Или все-таки нет?
На следующий день я вновь была в знакомом мне кабинете гендиректора корпорации «Bars», только, в этот раз, сидела рядом с ним – Дмитрием Евгеньевичем Барсовым – молодым миллиардером, единственным владельцем и держателем акций громадного строительного холдинга. Сегодня он был предельно собран и излишне резок в своих высказываниях, а все потому, что именно сейчас перед ним находились двое мужчин, один из которых был ответственен за все происходящее в его компании. А второй – замешан в попытке манипулировать нашими жизнями.
Они беспокойно ерзали на своих стульях в поисках комфортного положения. Но не в этот раз. Нервно поглядывая друг на друга, перебивая, что-то говорили в попытках защитить и оправдать себя, свои действия и решения, но оба лишь глубже себя закапывали.
Я же была здесь не в роли обвинителя, а в качестве женщины Барса.
Как только шок от разоблачения сошёл с их лиц, из уст одного полились грязные слова в мой адрес:
– Это она! – с перекошенным от злобы лицом, брызгая слюной, бесновался Горелов. – Признайся, сука! Нарочно она мою племянницу Олечку Орлову оговаривает, ради своего интереса! Да и нет никаких доказательств! Нет записей! Все выдумала, тварь! Если забыли, я вам напомню события годовалой давности – вот уж где настоящая шпионка! – уже не орал, а шипел, невежливо тыча пальцем в мою сторону. – Врет, изворачивается и придумывает!
Уверена, что все это происходило от страха, ведь бесшумное появление в кабинете того самого «пойнтера», что я видела в вестибюле, как оказалось – генерал-полковника, с опергруппой, означало одно – на пятки ему уже наступает само возмездие.
Дождавшись, когда он выскажется, Барс спокойно, не церемонясь и не меряясь с ним силой слова, разворачивает к нему монитор своего компьютера и предлагает внимательно наблюдать за всем, что происходит в отделах компании. На экране, как по команде, опергруппа начинает собирать сведения из журналов корпоративных систем, системы файлового аудита, поднимая все операции с документами, обращая внимание на изменение прав доступа к информации.
Осознавая всю беспомощность своего положения, Горелов сжимает руками голову, прекрасно понимая, что они используют все технические способы проверки подозрений, а главное, найдут неопровержимые доказательства его причастности. Дело времени.
– Ты ведь понимаешь, что и среди твоих людей есть крыса?
Провокационный вопрос прозвучал и повис в воздухе.
Дима на мгновение замер и посмотрел на Андрея, который как-то весь сгорбился и словно уменьшился в размерах под взглядом потемневших от гнева изумрудно-зеленых глаз. Мне казалось, что Барс вот-вот потеряет терпение, перегнется через стол и поднимет теперь уже бывшего друга за шкирку, придушив предателя. Но он, сунув руку во внутренний карман, лишь достал тот самый злополучный клочок смятой бумаги с анализом ДНК и бросил его ему в лицо.
– Ты, кажется, не понимаешь, с кем связываешься! – взахлёб стал оправдываться Андрей, причем с чудовищно неуместной иронией. – Если помолвка будет расторгнута, Лео Куинн не простит оскорбления, нанесенного любимой дочери!
– Я отчётливо осознаю, с кем веду игру, – сквозь зубы отчеканил Барс, будто поставив точку после каждого слова. – Но понимаешь ли ты, что сделал в угоду своей болезненной фанатичности?
– Я пытался защитить тебя и компанию! Неустойка за нарушение условий договора просто огромна!
– За счастье всегда приходится платить. Моё оказалось дорогим.
Эпилог
Темнота. Тишина.
Здесь, за наглухо закрытыми шторами спальни, только я и ты.
Твоя близость волнует кровь, твой запах, тонкий и такой личный, смешивается с ароматом моего любимого лосьона для тела…
Жадно вдыхаю пульсирующее нетерпение, и каждую минуту, и окружающую действительность, пытаясь удержать в ладонях этот вечер, но секунды нещадно струятся между пальцев в неумолимое завтра. И я могу только желать продления сегодня, его удлинения, растяжения или надставления лоскутами особенных, сиюминутных эмоций, которые избавят меня от других ненужных, бессмысленных мгновений. Знаю, что у нас с тобой теперь есть будущее, но я никак не могу надышаться нашим настоящим, где есть лишь ты и я. Мы.
