Я не хотела задерживаться здесь ни минуты, с нетерпением ожидая, когда мой сопровождающий и водитель, займут свои места.
Без сожаления глядя на, ставшее моей вынужденной тюрьмой, нищее поселение, на мужчин, радовавшихся подвернувшемуся шансу баснословно разбогатеть так, что каждому, стоящему здесь, хватит до конца жизни. Если бы они знали, что я принесу им столько денег, может и не было бы всех этих, многодневных, издевательств надо мной.
Улыбнувшись своим мыслям, я откинула голову на подлокотник, наслаждаясь запахом дорогой кожи салона. После спертой вони подвала, где меня держали, духоты и постоянной темноты, я оценила комфорт, предложенный мне провожатым. Ничему больше не удивляясь, я была готова, что меня заставят бежать за этой машиной…
Смотря в окно, на мелькающий однообразный пейзаж полупустыни, я задремала. Усталость взяла свое, прихватив мое сознание, в пленительные сети беспокойного сна…
***
Резко очнулась.
Состояние было такое, будто бы, только сейчас, лишь на секунду, прикрыла глаза… Истощенность сбивала с ног!
Беспокойный, тяжелый сон не принес телу необходимого отдыха. Переутомление от многочасовой поездки убивало и без того измученный организм. Сейчас мне было крайне плохо!
Приехали…
Оглядевшись, все еще оставаясь в машине, я поразилась великолепию гостиницы, к которой мы подъехали. Шикарная, с огромными, из серого мрамора, бесконечно длинными колоннами, обрамленными резными золочеными капителями, выдержанными в национальном стиле. Не современно-стальная, а этнический отель класса люкс. Открыв рот, я, с благоговейным трепетом, рассматривала красоту архитектурного сооружения.
Деликатным покашливанием, сопровождающий, обратил на себя мое внимание, протянув мне платок, жестами, попросил прикрыть голову. Я все понимала. Спорить с ним у меня не было желания, поэтому привычно спрятав под него рыжие пряди, я снова уставилась в окно, а он, обойдя машину, галантно открыл мне дверь, протянув руку. Касаться малознакомого мужчину мне совсем не хотелось, поэтому я, проигнорировав его предложение, неуклюже вылезла из салона.
Босая, грязная, в рваном платье, с изодранными голыми ногами, я замялась перед входом, боясь ступить на, манящие мягкостью, шелковые ковры отеля…
Не обращая внимания на озирающихся вокруг дорого одетых людей, сопровождающий, подхватив меня под локоть, быстро провел к внутренним лифтам, минуя стойку администратора, привычно кивнув в сторону охраны.
Лифт, вызванный им, не спеша поднимал нас на верхний этаж, медленно отсчитывая этажи. Каждый тихий щелчок – в такт моему еле бьющемуся сердцу.
От страха встречи сковало мозг… Не помню, как вышли, пройдя по бесконечно длинному коридору, устланному мягким, идеально чистым ковром, как дошли до внушительной двери президентского люкса, как меня, слегка, в спину, подтолкнули внутрь номера, сразу же закрыв за мной дверь…
Глядя в пол, себе под ноги, я медленно начала поднимать глаза, уткнувшись, сначала, в идеально начищенные ботинки, стоявшего передо мной мужчины…
Сердце сделало очередной удар, и я подняла глаза чуть выше, вверх, по, идеально отглаженным, черным брюкам, обтягивающим мускулистые ноги…
Оттягивать момент встречи не имело смысла, поэтому я, шумно выдохнув, резко вздернула голову вверх… и во все глаза уставилась в знакомое лицо своего нового хозяина. Экха…
– Ты!!! – взвыла я!
Сделала шаг вперед, со всей силы, не щадя ладонь, ударив стоявшего передо мной мужчину по щеке, обжигая того хлёсткой пощечиной…
********************
Экха* – перевод с чечен. – зверь
Глава 9
Я видел ее перед собой, и меня разрывало на части!
От оглушительной пощечины горела щека… Она снова смогла удивить меня, только теперь жгучей ненавистью, которой полыхали ее глаза.
– Маленькая…
– Не смей говорить со мной! – кричала она. – Где ты был, когда я так нуждалась в тебе?! Когда орала от боли и унижения, захлебываясь кровью! Звала тебя до хрипоты, раздирая горло!
Я смотрел на нее и погибал от четкого понимания правоты ее слов! Нужно ли ей объяснять, как я землю рыл, переезжая из города в город, из страны в страну, облазив, казалось, каждый уголок, каждый сантиметр, в ее поисках! Весь этот грёбанный месяц, уничтожая себя, отсчитывая, зарубкой на сердце, каждый прожитый день без нее!
Чертовски права! Не слышал, не мог слышать ее истошные крики о помощи… как и она, в свою очередь, не услышала мои… То, как я, ни на минуту не теряя надежду, не слушая никого, вторил ей, в попытках докричаться:
«Ты только дождись!»
Мы стояли друг против друга, разделенные снова, только теперь уже ее болью и обидой, смотрели друг другу в глаза, не находя слов.
Я позволил ей ударить себя, потому, что заслужил. Видя ее перед собой, замечая каждую ссадину на ее изможденном теле, я готов был самолично уничтожить себя, и мысленно уже делал это, разрушая, разрывая на части свое сердце! Каждая глубокая царапина на ней – моя фантомная боль, мысленно оторванный кусок, вывороченный прямо с мясом, на мне.
Хотел коснуться ее, протянув руку, но она шарахнулась от меня в сторону, как от прокаженного…
– Не трогай меня!
Отшатнулся, как от удара…
Я заслужил!
Глядел в ее глаза, полные до краев непролитых слез, и, впервые, не знал, что сказать, как поступить… Видел, с каким трудом ей дается каждый шаг, тем не менее, она делает их, отходя от меня, причиняя себе все большие мучения. Мои прикосновения для нее сейчас хуже боли…
Я сам не мог найти себе оправдания, вспоминая каждый безрезультатный день поисков. Чем больше вспоминал их, тем сильнее злился на себя и свою беспомощность.
Ярость постепенно разгоралась во мне, подпитываемая легко читаемой ненавистью в любимых глазах. К чему скрывать, я сам себя презирал! Внутри меня все кипело от растущего напряжения, которое, словно ток, бежало по венам, взрывоопасно разрывая их, еще секунда, и я просто перегорю или взорвусь от бушующих во мне эмоций.
Сегодня все пошло не по плану, поэтому, к черту!
Я сорвался…
Делаю два быстрых шага к ней, поднимаю ее, укладывая к себе на плечо, не давая шанса вырваться, фиксирую рукой за попку и, разворачиваясь, иду в сторону ванной комнаты, не обращая внимания, на сопровождающие мои действия, протестующие крики. Ногой сбивая дверь, захожу внутрь, занося в душевую, и включаю воду. Еще пару секунд настраиваю нужную температуру, не обращая внимания на то, что мгновенно промок, бережно спускаю свою драгоценную ношу и, оставляя ее одну, прикрываю за собой стеклянную дверь.
Не хочу своими прикосновениями причинить ей еще большую боль, поэтому остаюсь снаружи.
