От напряжения её пальцы невольно стали впиваться в рубцы на его спине, словно током прошибая все его тело. Однако уже ничто не могло его остановить… Пирс сделал еще один короткий толчок… назад и резкий рывок вперёд, загоняя свой член во влажную расщелину на всю длину.
– Нееет… – девушка выгнула спину от неожиданной боли, пронзившей все ее тело, и Пирс, воспользовавшись моментом, поймал её губы, ловя ртом её стоны.
Больше он не намерен был останавливаться… просто физически не мог! Поэтому, не отрываясь от поцелуя, он продолжал вновь и вновь проникать в удивительно тесный грот.
Её мысли спутались. Там где только что было удовольствие, теперь осталась лишь боль. Саднящее ощущение между ног отрезвило её. Ей хотелось вырваться и убежать. Боль и унижение, вот что сейчас овладело её телом. А ведь она осознано отдала ему себя. Но почему-то смела надеяться, что он не причинит ей вреда. Почему же тогда так больно? Дело сделано: подстилка капитана – её конечная цель пребывания на корабле, разве должен он сдерживаться и щадить ее теперь? Слезы потекли по вискам, затекая в уши, раздражая ещё сильнее. Поцелуй вдруг прервался:
– Я же предоставил тебе выбор, – прорычал Пирс, ощутив вдруг, как его чистейшее наслаждение стало изрядно разбавляться гневом на ее реакцию, – и ты сама приняла решение. Тогда какого черта опять ревешь? – он не прерывал глубоких толчков, которые с каждым его словом становились все жёстче, – я проявил достаточно терпения… А нужно было, видимо, оттрахать тебя, как портовую суку, – тяжёлая ладонь легла на её горло, и капитан выпрямился, ускоряя темп. Свободной рукой он до боли сжимал её бедро, с силой вбивая свой член в нежное тело.
Не смотря на неё. Это было ещё большим унижением для Элли. Будто она вдруг стала ему противна.
– Нет, пожалуйста… – шептала она сдавленно.
– Хватит! – «Она снова заставляет меня чувствовать себя чудовищем!» – озлобленные мысли бились в его затуманенном разуме, – «Зачем вешалась на меня? К чему это представление?» – с каждой новой раздражающей мыслью он снова и снова погружался в неё, – «Вздумала играть со мной!» – её слезы уязвляли его гордость, вызывали разочарование, – «ну уж нет!»
Из разъярённых мыслей его вдруг вышиб стон, отозвавшийся вибрацией в ладони, сжимавшей хрупкую шею. Он перевёл глаза на свою балерину и, чуть было не остановился от изумления: девушка, запрокинув голову, хватала ртом воздух, выгибая спину в экстазе… Её бёдра едва заметно подавались ему на встречу…
– Что же ты делаешь? – едва слышно проговорил он, поражаясь, как быстро меняется её настроение, едва сдерживаясь от представшей его взору картины, – «как бы я не был ей противен, но она не в состоянии противостоять реакции своего тела…»
Очередной стон вырвался из прекрасного рта, и Пирс задохнулся от нахлынувших ощущений, все больше ускоряя темп.
– Нет, нет… – стонала она, все ещё стараясь сопротивляться волнам наслаждения.
Но теперь даже её слабые протесты не могли отвлечь Пирса. Он видел, как противоречило нежное тело ее словам: изо рта вырывались невнятные стоны, спина выгибалась ему навстречу, подставляя изголодавшемуся взгляду капитана обнаженную грудь…
– Нет… – стонала она, – нет…
Он ощутил, как по ее телу пробежала легкая дрожь, соски набухли, подкупая его своей соблазнительностью. Пирс прихватил один из них губами и втянул в рот. Ещё один стон, и… словно в конвульсии она стала подаваться вперёд, бессознательно целуя его шею.
Сейчас здесь была не обиженная Элли и уязвлённый Пирс, сейчас они вдруг стали единым целым, энергетическим комом чистого экстаза…
Он собирался трахать ее, пока она не станет молить о пощаде, за то, что каждый раз заставляет его чувствовать себя уязвимым, за то, что он не равнодушен к ее слезам, за то, что не желает быть лишь ночным кошмаром для своей балерины, и за то, что использует его в своих целях, играет с ним, заставляя надеяться на нечто невозможное. Он мог бы продолжать бесконечно… с любой другой, пожалуй…
Сейчас, чувствуя ее сокращения на своём члене, Пирс вдруг ощутил давно забытые волны удовольствия… Он сгрёб в охапку обмякшую девушку и, не в силах сдержать стон, излился в неё…
Глава 15
Должно быть, ему снился прекрасный сон, вместо привычных кошмаров. Впервые за долгое время.
Он проснулся. По-настоящему. Напряжение, сковывавшее его тело последние годы, отступило, позволяя насладиться ранними лучами солнца и звуками моря этим бесшумным утром.
Перестав щуриться от яркого света, Пирс лениво осмотрелся: белоснежный подволок с множеством светильников различных оттенков бронзы; переборки, цвета шоколадного дерева; винтажная стилизованная мебель, старинное зеркало в золотой раме, изумрудного цвета комод… Странно ведь. Разве он всегда был зелёным? Разве его окружали не черно-белые предметы? Сейчас даже пыль в солнечном свете казалась золотистым фейерверком. Он был уверен, что не видел этих цветов ранее. Всё казалось тусклым, словно покрытое пеплом его беспросветной печали. На ум приходил лишь: лазурно-голубой, успокаивающий цвет моря и…
Странное умиротворенное состояние моментально покинуло его. Глаза цвета моря… Он осознал, что хозяйки тех прекрасных глаз нет сейчас рядом. И от того в душе засвербело. Памятуя последнюю выходку Элли, капитан молниеносно вскочил на ноги и кинулся к двери. Но стоило ему дернуть ручку, как он обнаружил свою пропажу: девушка, как обычно стояла, слегка переклонившись через леер, бормоча себе что-то под нос, видимо снова разговаривая с морем. Пирс решил не прерывать увлекательный диалог, и отправился в душ. К тому моменту, когда он встал под прохладные струи, большая часть событий прошедшей ночи заполонила его сознание, вновь пробуждая желание и гнев.
«Я слишком долго церемонился с ней, в надежде, что она разглядит во мне человека. А по итогу все равно получил лишь неприязнь и страх… Будто я грязный извращенец, принудивший ее к сексу, – он агрессивно тёр мочалкой тело, будто пытаясь смыть эту невидимую грязь».
– Да какое мне вообще дело до ее ко мне отношения! Я получил, что хотел, – все снова становилось на свои места, он привычно злился, – не нравится – пусть проваливает, – Пирс наскоро смыл пену и, обтеревшись полотенцем принялся одеваться.
Кроме уязвленной гордости в нем говорила и вторая сторона прошедшей ночи, которая затмевала собой всё его недовольство. То, что он безуспешно пытался погасить и не принимать во внимание…
«Это было потрясающе… Нет. Я не могу зацикливаться на этом. Рано или поздно она уедет. И все что мне останется, дрочить на воспоминание об этой ночи».
Он шагнул в каюту, не в силах больше сдерживать свои противоречивые чувства. Осмотрелся: около этого зеркала она завладела его сознанием, а на этом одеяле он завладел ее телом. То несравнимое ни с чем удовольствие от ночи с ней, то из-за чего краски вдруг стали ярким, но при мысли, что она оставит его, до боли резали глаза… Что-то на белоснежном одеяле привлекло вдруг его внимание. Нечто красное…
