Странно, что она запомнила эти слова. Наверное, потому, что ей никогда и никто такого не говорил.
Антон дернулся. Закрыл глаза.
Трус.
— Какого… За что мне все это?!
Клара закатила глаза. Она ненавидела сантименты.
— И ты еще спрашиваешь? Какое алиби, сам подумай? Откуда мы можем знать, когда девка стала бабой?
Антон вскочил, встал перед ней на колени. Клара сумела сдержать усмешку.
Теперь он не отвертится.
— А ты скажешь, что мы все ночи напролет… И вечера, и дни… Любились до упаду. Чувства, и все такое. Она поверит. Наташка — романтичная дура.
— Ну, не знаю…
— Клара, все, что захочешь, сделаю.
— Разведешься?
Антон замялся.
— Разведусь.
— Тогда ладно. А что мы любовничаем, ничего?
— Скажешь, что к матери приехала. Я позвонил, и ты примчалась.
— Как это все… Ну, да ладно. Кстати, мне нечего надеть.
Антон достал бумажник.
— Я сообщу, когда встреча.
14 глава
Слезы закончились. Арина умылась, заодно избавившись от макияжа. Благодаря Стелле Семеновне и ее друзьям, сегодня она выглядела почти красавицей. Несмотря на волнение, поняла, что и Макар заметил ее преображение.
Только что ей это дало? Его «Сделаем это» еще долго звучало в ушах. Противоречивое состояние едва не лишило присутствия духа. Хотелось поскорее покончить со всем, чтобы больше не мучиться несбыточными мечтами, и одновременно…
Господи, как же она давно его не видела! Как соскучилась — не по теперешнему Макару, по мальчику, которого любила. И любит до сих пор. Это несправедливо, ибо по его поведению ясно, что он не испытывает к ней ничего. Лучшее, на что Арина может рассчитывать — жалость.
А ей это ни к чему.
Трехмесячная отсрочка. Кто ее придумал, и почему эту идею поддержал Макар? Да и она сама тоже? Разумнее — не продлевать агонию.
Девушка не заметила, как в руках оказались стопка бумаги и шариковая ручка. Когда только она успела изобразить знакомый и одновременно незнакомый профиль? Во время встречи Арина едва решалась разглядывать мужа.
Макар похудел, но стал шире в плечах, обзавелся короткой стрижкой и привычкой хмуриться. А еще непроницаемым взглядом. Как он жил все это время?
Ее интересовало все, но она не хотела показаться назойливой. Макар мог неправильно расценить ее вопросы. Больше никогда она не станет навязываться мужчине. Хорошо, что сразу подписала бумаги. Три месяца пролетят незаметно.
В сумочке завибрировал телефон.
— Ну что там?
Дед беспокоился о ней. Впрочем, как всегда. Не выдержал, позвонил первым, хоть Арина и обещала отчитаться после встречи.
— Все прошло неплохо. Через три месяца нас разведут.
Она старалась, чтобы голос звучал ровно.
— Три месяца?! Это еще зачем?
— Я думала, ты в курсе. Разве адвокаты договорились не по твоей просьбе?
— Чтобы ты еще три месяца рыдала по этому недоумку?
— Дед!
Как же хорошо он ее знает! Отец не смог бы сделать для нее больше.
— А как еще назвать этого твоего?
— Он больше не мой.
И по сути никогда им не был.
— Благодаря кое-кому, вы официально женаты еще три долгих месяца.
— Пролетят, ты и не заметишь.
— А ты? Мне-то что. Я по нему не сохну. Глаза б мои его не видели. Отказаться от собственного сына! Сегодня же поговорю об этом с Петровичем.
— Как сегодня? — встрепенулась Арина.
— Приеду. Женьку с собой возьму.
— Ему завтра в школу.
— Точно. Старею. С памятью что-то.
— Не прибедняйся. Ты моложе всех молодых.
— Ага. Видишь, и это забыл.
Арина не сдержала смешок. Все-таки дедушка у нее мировой. Умеет поднять настроение.
— Лучше завтра презжайте, после занятий. Оставишь Женю на выходные. Ужасно по нему соскучилась.
— А по мне?
— Дедушка, я тебя люблю. Только Дмитрия Петровича не ругай. Он хотел, как лучше.
— Знаю. Завтра, так завтра.
— Женя дома? Позови его.
Арина слушала, как дедушка зовет внука, и вспоминала, как сегодня едва не предложила Макару взлянуть на фотографию сына. Сдержалась. Если бы хотел увидеть, сам бы попросил. Почему муж игнорирует мальчика, Арина не понимала. Не могла поверить, что Макар настолько черствый человек. Только как же быть с фактами? Неужели все из-за того, что она женила его на себе?
— Мама, меня учительница хвалила!
Слезы снова подступили к глазам. Обидно, что у нее не получается постоянно находиться рядом, вместе делить радость и детские переживания.
— Умница! За что?
— Мы с бабушкой Идой яблоки рисовали. Сладкие!
— Да ну?! Откуда знаешь?
— Я их потом с табуретки забрал и съел. В одном жила гусеница. Большая! Я выпустил ее на волю.
Арина поняла, что соседка учила Женю рисовать с натуры.
— Молодец! Приедешь ко мне завтра?
— Дедушка, — Арина поняла, что непоседа уже мчится делиться новостью. — Я к маме еду!
* * *
Макар тупо смотрел в монитор. Делал вид, что занят работой, а сам не видел ничего, проигрывая бой в виртуальной игре. Откуда-то взялось ощущение, что это не игра, а его жизнь. И он теряет над ней контроль в очень важном вопросе.
После встречи с Ариной он еле протиснулся в гостиничный номер, заполненный разноцветными шариками, а потом его обдало струей шампанского, неудачно откупоренного Ингой. Она хохотала и весело скандировала: «Поздравляю!»
Только этого ему и не хватало!
Сдержав резкие слова, Макар вошел в ванную комнату и вытер лицо полотенцем. Оглядел себя и понял, что липкое шампанское испортило костюм. Придется сдавать в чистку или покупать новый.
К черту костюм! Разве это главное?
— Извини, — вымолвила стоявшая в дверях Инга, но при этом совсем не выглядела расстроенной.
Макар поймал себя на том, что испытывает раздражение от одного ее вида. Когда же это началось?
Он понимал, что ни в чем не может ее винить. К тому же, Инга еще не знает, что развод откладывается. Барабаш заставил себя произнести как можно небрежнее:
— Ничего страшного.
Макар протиснулся мимо девушки и направился в комнату, переодеваться. Пришлось лавировать среди шаров. В шкафу на каждой полке его ожидало надувное красное сердце. Он выбросил их через плечо, добираясь до джинсов и футболки.
