— Ага, — пробубнила девочка.
Его последняя любовница оказалась школьницей. С языка рвалось: «Скажи, что тебе восемнадцать!», но Антон понимал, что надеяться на это бессмысленно. Оставалось лгать и изворачиваться. Что же, этим он занимается всю сознательную жизнь.
Антон поднялся с места, покрепче затянул пояс и, бросив косой взгляд на онемевшую жену, со всем, возможным в такую критическую минуту, достоинством поинтересовался:
— Что здесь происходит, позвольте узнать?
Мужчина начал потирать кулаки, а Антон засунул в карманы вдруг начавшие дрожать пальцы.
— Маська, глянь, какой воспитанный. «Чем обязан». «Позвольте узнать». Эх, какой жених сорвался!
Зачем он поднялся с этого чертового дивана за три штуки баксов? Маська. За что ему все это! Жених?
Взгляд метнулся к Нине. Она больше походила на изваяние, нежели на реальную женщину. Может поэтому казалось, что ее голос доносится из потустороннего мира?
— Почему же сорвался?
Антон взвился:
— Нина, ты жена мне! Как можно такое говорить?
Огромный мужчина, занимавший немало места в их громадной гостиной, вдруг затрясся в беззвучном смехе. Даже живот над пряжкой заколыхался.
— Вспомнил он, что жена имеется! Видишь, Маська? А когда из тебя бабу делал, забыл, видно.
— Ничего такого я из нее… Из этой особы не делал. Впервые ее вижу. Да она — девочка! А я в школы не заглядываю.
— Это да. Тут я проглядел. Трудно без мамки девку растить. Не оценки, а ночные клубы у нее в голове. Но ты ведь тоже не слепой, верно? Можешь цыпу от курицы отличить? Зачем девку попортил?
— Да не портил я никого! Не докажете!
Неужели этот писклявый возглас издал он? Что же делать? Нина. Почему она молчит?
Антон покрылся испариной, а затем задрожал от холода. Заметил, как мужчина брезгливо скривил губы и покачал лысой головой.
— Послушай, мужик… Хотя, какой из тебя мужик? Так вот, видело тебя людей предостаточно. Каждый готов подтвердить, что ты с Маськой из клуба ушел. Я уже с народом это дело перетер.
Мозги вдруг зашевелились. Или это волосы на голове?
— Это ничего не означает. Ушли, и ладно. Остальное — ее слово против моего.
— Думаешь, умный? А ведь я тебя чуть не застал тогда. Значит так, нет времени у меня больше разговоры разговаривать. Синяки мы в больничке зафиксировали, семя твое на анализ сдали, стаканы дакти… Как там, Маська?
— Дактилоскопировали, — стрельнула в его сторону глазами девочка. Затем так же быстренько цепким взглядом оглядела комнату. Потянула мужчину за рукав: — Бать, ты забыл про… — что-то сунула тому в широкую ладонь.
— Вот! — мужчина покачал в воздухе серебристой вещицей. Антон узнал свои ключи от квартиры. Вот где он их, оказывается, забыл! — И чего делать будем?
Антону казалось, что все это происходит не с ним. Вдруг вспомнились давние события, когда в его родном доме появилась парочка с подобными обвинениями, но тогда виновником назначили не его.
Что теперь? Неужели, это наказание за старый грех?
Вдруг накатила усталость. Антон едва сумел выдавить:
— Я был не первым у вашей… дочери.
Зачем сказал? Самолично подписался под приговором. У этого верзилы в кармане вполне может оказаться диктофон. Или у девчонки. Хотя, какая она девчонка? Опытная девица.
— А это не важно. Рожать все равно от тебя будет. Тест положительный. Так что выбирай: либо платишь бабки, либо садишься на нары. Был еще третий вариант, — мужчина оглянулся на Нину, — но ты уже женатый. Что неплохо. Нам такой зять не нужен. Отребье. Вы уж, женщина, извините, но мне вас жалко. Так чего, спрашиваю, делать будем?
Антон заставил себя собраться. Он обязательно что-то придумает, но после того, как выставит из дома эту парочку. А сейчас…
— Сколько?
— Другой разговор.
Мужчина назвал сумму. У Антона потемнело в глазах.
— Мне придется квартиру продать!
— Ничего. Там маленько останется. На однокомнатную. На окраине. Может, соседями будем.
Антон не мог позволить, чтобы этот мужчина увидел, как он падает в обморок. Так невыносимо плохо ему еще не было никогда.
— Вы получите свои деньги.
— Конечно. А чтоб ты не запамятовал, оставлю-ка я тебе напоминалку.
Удар здоровенным кулаком пришелся по больному месту — носу. Антон потерял сознание.
* * *
Он открыл глаза, когда перестал чувствовать половину лица, замерзшую от пузыря со льдом. Рядом кто-то тихо разговаривал.
Неужели его мучитель до сих пор здесь? Признаваться, что он пришел в себя, не хотелось. Однако онемевший нос и верхняя губа раздражали нестерпимо.
Антон смахнул ладонью резиновую штуковину. На него пристально смотрел мужчина в медицинской форме.
— Голова кружится? Тошнит?
— Какого черта?! — взвился Барабаш. Посмотрел на жену. Нина лишь пожала плечами. Безразлично так, словно речь шла не о муже, а дворовом псе. — Меня от жизни такой тошнит.
— Ну, это «скорая» не лечит. Дышать можете?
— А вы не видите?
— Прекращайте хамить и вдохните носом.
Антон нехотя повиновался.
— Одна половина, вроде, не забита.
— Вам повезло. Нос не сломан. Следите за моим пальцем.
— Палец ваш, вы и следите.
Доктор проигнорировал его слова и показал вместе указательный и средний пальцы.
— Сколько?
— Победа.
— Попробуйте сесть.
— Мне и так неплохо.
— Теперь я понимаю, почему пострадал ваш нос.
— А вот это не ваше дело.
— Верно. Но если кто-то…
— Я упал и ударился. Понятно?
— Ваша жена так и сказала, — врач вздохнул и поднялся. — Пойдете сами или понесем на носилках?
— Куда?
