Хэварт допил кофе и поднялся к себе.
Ванна пришлась кстати. Ушиб на затылке уже почти зажил, и можно было вовсе ходить без повязки, а вот рёбра всё ещё отдавали тупой болью, сковывали дыхание. Приведя себя в более или менее должный вид, спустился в столовую.
И замер, когда обнаружил пустое кресло.
Фабианы не было.
Аскил вошёл с завтраком.
— Миледи отказалась выходить, обосновав это тем, что чувствует себя неважно, — осведомил, не дожидаясь вопроса.
Хэварт нахмурился — как этот Витор подгадал время и явился тогда, когда его не было в замке? Имел наглость требовать и распоряжаться по-своему! Усмирив вскипающий гнев, Хэварт быстро перекусил и направился в кабинет. Нужно было достать необходимые карты королевского замка и изучить всё досконально, сопоставить с теми чертежами, которые он получил вчера. Самому убедиться в надёжности и сходстве.
Но только сосредоточиться на деле не получалось, мысли всё время возвращались к Фабиане и её нежеланию выйти к завтраку, когда он её о том попросил...
…К обеду она тоже не вышла. И Хэварт поле трапезы решил сам к ней подняться. Хотя для чего ему это нужно? Он остановился возле порога и смотрел на дверь. Отвернул лицо и отступил, проведя по шее ладонью.
С чего он решил, что она захочет с ним разговаривать? Да и что скажет? Заставит её рассказать всё? Хотя раньше ему не мешало потребовать то, что ему было необходимо. Откуда же сейчас это дурацкое сомнение? Какая ему разница, как она это воспримет, и, вообще, почему его должны волновать её желания?
И всё же не смог её потревожить. Беспричинная злость толкалась изнутри вихрем, как и неудовлетворение от собственных действий.
Вернулся к делу, откидывая прочь всё лишнее, погружаясь в бумаги и обдумыванию плана.
Под вечер зашёл Аскил с предвечерним чаем. А после нужно было посмотреть новую горничную, которую он раздобыл. Ею оказалась приятная женщина, опрятная, вежливая с хорошими манерами, которая устроила Хэварта в полной мере. Выходя из хозяйственной части, он невольно поймал женские голоса, приостановил шаг возле двери в кухню.
— …Нужно было ещё утром прийти ко мне, вовремя приложить лёд, и всё бы прошло, — голос кухарки звучал отчётливо, а вот что отвечала Фабиана — не разобрать.
Хэварт вошёл, тем самым обратив кухарку в столб — не каждый день видит господина, но всё же вовремя спохватилась и почтенно склонила голову.
Фабиана, проследив за своей собеседницей, обернулась. Хэварт скользнул взглядом по её лицу, сглатывая так, что кадык напряжённо прокатился по горлу. На правой щеке девушки цвёл синяк, явно оставленный рукой. Фиалка спохватилась поздно, невольно коснулась щеки, прикрываясь, стыдливо опуская взгляд.
— Зайди ко мне в кабинет, — проговорил Хэварт с усилием, наверное, слишком прохладно, по тому, как кухарка бросила на девушку тревожный взгляд.
Ламмерт развернулся и направился к себе. Ожидая О-Лидер, и, уж признаться, подумал, что она проигнорировала его просьбу. Но она пришла, с неуверенностью вошла, и выражение лица было такое, что порывалась вот-вот сбежать. Хэварт приблизился, опасаясь, что она это сделает.
— Что вы хотели, милорд? — непонятно откуда столько силы и храбрости было в этой пташке, скрыть свои чувства и волнения, но голос её звучал спокойно.
Он глянул на синяк, темнеющий на скуле, и Фабиана всё же отвела взгляд.
— Это он сделал? — спросил, хотя это и так очевидно.
— Какая вам разница, милорд?
Гнев толкнулся изнутри порывом. Он сглотнул.
— Разница в том, что бить беззащитную девушку, кем бы она ни была, и чтобы ни сделала — это самое низкое и подлое, что можно ждать от мужчины. Похоже, твой дядюшка и в самом деле мерзавец. — Фабиана вернула на него взгляд, посмотрев с какой-то задумчивостью. — Тебе не следовало от меня прятаться.
На щёки лёг лёгкий румянец, делая след ещё заметнее. Знала бы, насколько она была сейчас хороша! Трогательная и в то же время стойкая внутри. Завораживала, вызывая в нём самые разные чувства от гнева, что кто-то чужой прикоснулся к ней, до слепого раздражения на себя, что всё это мне не безразлично, далеко не безразлично.
— Как муж, я обязан дать ответ твоему опекуну за это.
Глаза девушки округлились, и в них вспыхнул неподдельный испуг, но он быстро погас под напором воли.
— Вы мне не муж, а я вам не жена и мы оба это знаем, — парировала. И она была права.
Хэварт приблизился ещё теснее, склоняясь над этим нежным и гордым цветком, так дурмана пахнущий, что тяжеет голова и всё плывёт, поднял руку и коснулся следа, ругая себя за то, что делает, но как же удержаться, устоять, не коснуться, не заглянуть в синие омуты, это в какой-то момент стало сильнее его воли.
Фабиана не отпрянула, как завороженная, следила за ним, немного растерянная, немного робкая, немного…
Он опустил взгляд на её губы. Таинственная. Губы её оказались так близко, что отступить уже было никак. Хэварт почти коснулся их, но Фабиана вдруг выдохнула и отвернулась. Хэварт не позволил ей ускользнуть, обхватил её щёку, поворачивая к себе обратно, и приник к мягким, как шёлк, губам, сладким, как нектар. Скольжение губ всего лишь, Игнэс умела целоваться искушеннее, Фабиане лишь оставалось набираться в том опыта, но почему это так заводит, эти неумелые осторожные попытки ответить, это сбивчивое будоражащее тело прерывистое дыхание, эта искренность во взаимности? Всё это туманило голову, разносясь по телу жаром, и как тяжелеет его дыхание, когда она вот так касается языком его языка, сплетаясь в глубоком поцелуе. Хэварту окончательно снесло голову, обнял её, прижимая к себе, чтобы полнее ощущать её, целуя настойчивее. Это, кажется, спугнуло её, она напряглась в его руках, упёрлась ладонями в грудь, отстраняясь, вырываясь.
— Прекратите, — потребовало горячо. Хэварт открыл веки, заглядывая в голубые, полные дурманного тумана глаза, понимая, что тонет, просто тонет в их холодности и собственном пожаре, что охватил его естество. — Что вы… делаете? — возмущённо выдохнула, всё ещё пытаясь вырваться, но не выходило, он не собирался её отпускать.
— Целую тебя, — усмехнулся, наблюдая, как пылают смущением щёки фиалки, понимая что вопрос имел более глубокий смысл.
— Я не хочу, чтобы вы это… делали, — упрямо пождала губы, отталкивая от себя.
Разомкнул руки, скользнув ладонью по изгибу спины, напоследок чуть задерживаясь на пояснице, отступил. Он и в самом деле не имеет право это делать. К чему это всё может привести? Он ведь не собирался делать её… своей. Не собирался ведь? И она по всему не изъявляет желания быть с ним. Похоже, действительно стоит как можно реже встречается с фиалкой. Пока он не… привык. К этим — Хэварт оглядел её чуть с высока — будто наливающимся вишнёвым соком губам, трепещущим ресницами, туманному таинственному взгляду. Рядом с ней мысли останавливались, и всё замирало.
