Эммер усмехнулся, глянул на Фабиану и снова на Хэварта.
— Королевский приказ, извини, но если бы ты…
— Он мёртв? — перебил его Хэварт.
Ухмылка Эммера потускнела.
— Да.
— И что теперь будет? — явно затревожилась Фабиана, оживляясь, и Хэварт погладил её по спине, успокаивая.
— Простите мисс, а что будет?
Фабиана растерянно глянула на Хэварта.
— Несчастный случай. Магия Хэварта нестабильна, чем и способствовала активации артефакта, которым Витлар хотел вскрыть дверь, чтобы выйти из плена.
Фабиана теснее прижалась к Хэварту, надавливая на повреждённые рёбра — фиалка точно раздавит его, если продолжит беспокоиться.
Хэварт кивнул Эммеру в знак благодарности, что тот всё смог понять.
— На счету у Груно целый ряд преступлений, и самый тяжёлый — это заговор против короля. Ему была обеспечена смертная казнь. Его Величество давно подозревал министра, и как только весь этот заговор раскрылся, осталось только взять его под стражу. И он оступился.
— Хочешь сказать, что король позволил мне выкрасть артефакт и передать его Груно?
— Именно так, — усмехнулся довольно он. — Камера тебе не светит — король знает, что эрн Груно шантажировал тебя, вынуждал идти на преступление, но сильно не обольщайся, потому что теперь ты под пристальным наблюдением Его Высочества.
— Если я должен воспринимать это за честь, то я не впечатлен.
— Знаю. В Вальшторе ты чист, твоя жизнь за границей не волнует короля. И это главное.
— А как же то, что Его Величество против магов? — спросила Фабиана.
— Это не совсем так, Людвиг только несколько лет на престоле, он хочет не только выявить врагов и заговорщиков, но и тех, кто может стать союзником, верным и честным, — обратил взгляд на Хэварта и Витлара.
Фабиана, выслушав, нахмурилось — видимо, ей этот ответ не совсем понравился.
— Уже скоро рассвет, — начал о другом Эммер, — Хэварту нужен лекарь и отдых, возвращайтесь в Ристол, чуть позже обсудим всё остальное, — с этими словами он отступил к жандармам, и вскоре один из них приблизился к карете, поднимаясь на место кучера.
***
Путь до Ристола оказался неблизким, фиалка успела задремать, положив на его здоровое плечо голову. Хэварт не выпускал её ни на миг, слушая Витлара, который, ещё больше удивляя, посвятил во все подробности того, как его похитили из Ристола и привезли в башню, чем он занимался все эти дни в плену. И, несмотря на то, что эта сделка едва не обошлась ему высокой платой, гора с груди свалилась, что брат рядом, а любимая тихо дышала в его шею.
В Ристоле их встретил Аскил, который тут же послал за лекарем. Фабиана не отходила, осторожно помогла раздеться и принялась стирать с его лица кровь выжатым в тёплой воде платком. Хэварт смотрел на неё и не мог оторвать глаз, не мог поверить, что она рядом, что заботится о нём. Первые лучи солнца заиграли в её льняных волосах серебряным блеском, коснулись бархатной кожи. Этот рассвет они встретили вместе.
— Это всё закончилось, да? — спросила Фабиана после долгого молчания.
Хэварт улыбнулся:
— Ещё не веришь?
Фабиана покачала головой и, кажется, опять собралась плакать, и он понимал — ей столько пришлось пережить. Но фиалка справилась и вновь принялась стирать кровь и сажу, убирая волосы Хэварта со лба, проведя платком над бровью, у виска.
— Скажи, фиалка, если я сейчас закрою глаза ненадолго, ты ведь никуда не сбежишь от меня?..
Фабиана удивлённо взглянула на него. Сначала в её глазах отразилось недоумение, а потом такая нежность, что в груди защемило и сделалось тесно — не вздохнуть. Это мгновение будто замерло, заставляя сердце биться ещё сильнее и горячее. Хэварт поддался чуть вперёд, приближая свои губы к её.
— …Хочу, чтобы так было всегда: открывать на рассвете глаза, видеть тебя и сгорать, когда ты вот так смотришь, фиалка, — прошептал глухо, лаская взглядом её губы, трогая дыханием чуть испачканные в саже завитки волос на её щеке.
Фабиана глубоко вздохнула, а на лице её отразилось столько всего, что заставило его задохнуться, а по телу разлиться волне дрожи. Фабиана подтянулась ближе, опуская взгляд на его губы.
— Я никуда не денусь, Хэварт, — твёрдо и серьёзно ответила. — И буду с тобой всегда, — сладкое горячее дыхание толкнулось в его губы, — я люблю тебя, Хэварт эрн Ламмерт. Очень люблю, — всё же всхлипнула она, но снова сдержала слёзы, прикусив губы, которые тут же соблазнительно налились, будто гранатовым соком.
Хэварт перевёл взгляд в её глаза, утопая в их безбрежности. Кажется, такого восхитительного пьянящего голову утра у него ещё не было никогда. Надо же, как вышло. Она изменила его жизнь, которая была в чёрно-белых тонах, обманчивых сиюминутных эмоций побед от игр, сделок, хождения по краю. Но радость превосходства гасла уже на следующий день, и снова ему нужно было идти и брать, и снова играть, и снова ходить по краю, чтобы хоть немного заглушить эту бездну в своей душе.
Теперь он обрёл что-то ценное, настоящее, то, что осветило самые тёмные углы его души, наполнило до краёв целительным нектаром и заставило чувствовать себя живым, чувствовать, как горячо и неистово колотится о рёбра сердце и рвётся дыхание из груди. В нём лишь желание заботиться о той, кто распалила его своей чистотой и ранимостью, гордостью и упрямством, тонкой красотой и чуткостью. Его фиалка, самая необыкновенная и желанная, сейчас в его руках, рядом с ним, близко.
Опустив веки, Хэварт погладил такое маленькое плечо Фабианы, лаская, перемещая ладонь на шею, скользнул пальцами по щеке, касаясь волос, хотел прижаться к её губам, но за дверью послышался шум и топот. С глухим стоном Ламмерт выдохнул, а фиалка с нежеланием отстранилась в тот миг, когда дверь открылась, и в комнату вошёл Ульман в сопровождении Аскила.
Хэварт устало откинулся на подушки.
А дальше проходил долгий осмотр, обработка ран и перетягивание жёсткими жгутами повреждённых костей, но, к счастью, обошлось без переломов, правда, пара трещин всё же были. А после принятие горьких снадобий Хэварта со страшной силой потянуло в сон, и он уже не мог бороться с действием лекарств, проваливаясь в небытие, зная, что фиалка рядом и никуда от него теперь не денется. Она обещала.
Эпилог
Фабиана
Месяц спустя
Фабиана открыла дверь и вошла в кабинет.
Время близилось к ужину, но Ламмерт, похоже, не спешил к столу, сидел в полумраке свечей, склонившись над какими-то бумагами. Но когда в кабинет вошли, он поднял взгляд.
Чёрные глаза поглотили Фабиану — блестящие, хищные, проницательные, от которых у нее всегда слабели колени. За эти дни после того жуткого события с артефактами она всё никак не могла оправиться, и Хэварт старался, чтобы она забыла обо всём, купал её в огне своей любви и нежности, настолько головокружительной и будоражащей, что засыпали они только под утро уже которую ночь. Она и не знала, что можно так постигать друг друга, бесконечно, сплетаясь телами, дыша в унисон… И всё же когда она, уставшая и разморенная негой, засыпала на его груди, ей снились кошмары, она старалась не тревожить ими Хэварта, но он был невероятно чуток к её сну, особенно за две последние недели, когда Фабиана вдруг почувствовала себя неважно и всё списала на переживание. Но Хэварт настоял, чтобы её осмотрел Ульман.
