– Теперь я могу умыться? – вырвала его из размышлений Саша.
– Можешь, у тебя как раз есть несколько минут.
И пока Саша умывалась, Назар рассматривал её наручные часы, которые взял с тумбочки.
– М-да, – всмотрелся в гравировку «made in China» на обратной стороне циферблата. – Какая хрень, – и положил на место.
С такими, как Саша, Назар принципиально не встречался, вернее, не рассматривал их для серьёзных отношений, все эти нищие девочки не его профиль. Он давно убедился в том, что Золушки не заслуживают принцев, ибо современные Золушки – это шкуры, мечтающие о сытой жизни при богатом папике. Как говорится, он ей всё, а она ему свою паховую область. Всё-таки львы должны быть с львицами, а полёвки с полёвками. Даже скромные милые простушки, ощутив вкус денег, рано или поздно превращаются в откровенных гадюк. И эта трансформация знакома ему не понаслышке. Другое дело – поразвлечься, что он и собирается сделать со своей новой зверушкой. Вовремя она попалась ему на глаза.
В этот момент дверь открылась. На пороге стоял доктор с чемоданчиком.
– Заходи, – поманил его к себе Назар. – Разложи всё необходимое на столе.
– Вы уверены, что справитесь?
– Уверен. Ты только дозировку назови.
– На всякий случай распечатал, – врач передал Назару бумагу. – Здесь всё расписано и показано, как и куда надо колоть.
– Ты серьёзно думаешь, что я не умею уколы делать? – презрительно отбросил бумагу в сторону.
– Прошу прощения, Назар Андреевич, но я не в курсе ваших способностей и умений кроме тех, что на виду и на слуху.
– Ну да, да…
Когда у Кольского ещё не было денег, когда они вдвоём с матерью ютились в малогабаритной двушке в Чертаново, тогда-то ему и пришлось пройти суровую школу жизни. У матери случился инсульт, в больнице её продержали пару недель, а после отправили долечиваться домой, только вот долечиваться значило пожизненно оставаться прикованной к кровати. И Назару, на тот момент студенту третьего курса, пришлось многое освоить: и уколы, и массажи, и готовку. Всё легло на его плечи. Надо было учиться, работать, заботиться о родительнице. Он старался, очень, в силу возраста, в меру возможностей, и никто на помощь не пришёл, ни родня, которой сразу стало не до них, ни отец, у которого были деньги и он мог помочь пусть бывшей, но жене, однако не захотел, все друзья тоже как-то быстро растворились в воздухе. Именно в тот момент Кольский осознал первую прописную истину: когда случается дерьмо, рассчитывать надо только на себя.
Саша тем временем стояла перед зеркалом в ванной и уговаривала себя выйти, правда, получалось так себе. Может, сбежать? Почему она вообще должна терпеть издевательства? Она ведь никому не должна, ничем не обязана. Больной на голову богатей просто-напросто развлекается. В конце концов, деньги на карте есть, документы в рюкзаке. И успокоив себя мыслью о побеге, все же вышла из ванной, но тотчас захотела вернуться обратно, ибо напротив сидел в своем инвалидном кресле Кольский с ваточкой в одной руке и шприцем в другой.
– Я готов, – расплылся он едкой ухмылкой. – Иди к папочке.
Один укол! Всего один – и потом свобода! Саша, молча стиснув зубы, подошла к нему, развернулась задом и приспустила штаны.
– Какая молодец, – для начала он полюбовался видом полуобнаженных ягодиц. – А сейчас задержи дыхание, – и протёр ваткой место, куда собрался уколоть.
Бедняжка не только дыхание задержала, но и зажмурилась и напряглась всем телом. И вдруг ощутила укол, а дальше было уже не так страшно и не так больно.
– Всё, – приложил он ватку. – Можешь выдохнуть.
Девушка натянула штаны и медленным шагом направилась к кровати. Из-за нервного перенапряжения закружилась голова.
– Даже спасибо не скажешь?
– Спасибо.
– Через пять минут спускайся в столовую. Я подумал, раз уж мы оба с ранами, то будем держаться вместе.
– Битый небитого везёт? – глянула на него с отчётливым презрением.
– Типа того.
Саша дождалась, когда за ним закроется дверь, и ринулась к рюкзаку. Документы были на месте. В её жизни больше не будет ревнивых психов и самодуров! Никто больше не будет ей приказывать! Она свободная женщина! Она личность с благородной профессией! Что касается жилья, то по документам земля по-прежнему принадлежит ей, так что придет время – и она ещё заявит о своих правах. Но не сейчас, сейчас важнее спасти шкурку.
– Чёрт! – Саша резко выпрямилась. Она даже не посмотрела, даже не поинтересовалась, что ей вколол этот негодяй. А вдруг там снотворное? Или психотропное? Но прислушавшись к себе, вроде бы ничего подозрительного не ощутила. Пока! – Ладно, Саня, дыши ровно… прорвёмся…
И, переодевшись в платье, на минуточку, рабочее, которое максимально скрывало всё, что должно быть скрыто, отправилась вниз. Правда, почти сразу заблудилась. В итоге пришлось ждать Фёдора, это хорошо, что она взяла у него номер телефона.
– Вы же педагог, – заявил появившийся из-за угла управляющий. – У вас должна быть хорошая память.
– После того как я оказалась здесь, мои органы чувств работают с перебоями. Всем своим существом я хочу покинуть замок вашего графа Дракулы.
– Чтоб вы знали, Назар Андреевич не такой уж плохой человек, – Фёдор поравнялся с ней.
– Это вы ему рассказывайте. Ваш не такой уж плохой человек снёс мой дом, так что я имею право считать его исчадием ада.
– Тут мне возразить нечего, однако, – уступил ей дорогу управляющий: – Научитесь с ним общаться, повторюсь, вы же учитель. Полагаю, в своей практике вы имели дело не только с послушными детьми, но и сорванцы попадались, вы же как-то с ними находили общий язык.
– Родителей вызывала, привлекала школьного психолога, обращалась за помощью к педсовету. Не думаю, что что-то из этого списка применимо к Кольскому.
– Значит, вы педагог средней руки, – сделал он вывод, от которого у Саши вспыхнули щёки.
– Это ещё почему?
– Учитель в первую очередь должен постараться сам найти контакт с учеником, наладить связь, а вы сразу мчались за подмогой. Это слабохарактерно и непрофессионально. Мой вам совет: учитесь преодолевать сложности без привлечения сторонней силы. Вы ведь и от мужа сбежали, вместо того чтобы разрешить свои проблемы диалогом.
– А вот сейчас заткнитесь, – остановилась Саша и уставилась на управляющего. – Как ваш хозяин, так и вы, ни хрена меня не знаете и свечку не держали, чтобы делать какие-либо выводы.
– Хорошо, прошу прощения, перешёл границу дозволенного, – а на лице и мускул не дрогнул.
До самой столовой больше и словом не обмолвились. Саша для себя уяснила, насколько здесь все одинаково бездушные. Это же надо, видите ли, она слабохарактерная и плохой профессионал. И кто ей об этом говорит? Тот, кто сутки напролёт лижет зад обуревшему царьку?
