– Вообще-то мы уже даже целовались, – и Назар сжал меню так, что оно помялось. Девчонка опять выводит его из себя.
– Ну, не я же вас целовала. Вы первый полезли.
– Знаешь, чего мне сейчас хочется?
– Рыбки? Ресторан-то рыбный.
– Отчасти. Мне хочется взять одну наглую селёдку, положить её на стол и… – к счастью, в этот момент подошел официант. – Мне жареную треску, – Назар пробежался глазами по названиям блюд.
– А вам? – молодой человек обратился к Саше.
– А мне то же, что и ему, – даже в меню смотреть не стала. Уж Кольский плохого себе точно не закажет. – И ещё печёный картофель с розмарином.
– Белого вина не забудьте, – Назар продолжал делать вид, что очень занят выбором, хотя на самом деле хотел сейчас одного: взять эту нахалку и взять в тот момент, когда она особенно его злит. С каждым новым выпадом Горцевой это желание только крепнет.
– Какое вино желаете? – приготовился записывать официант.
– Здесь уж на вашей совести, – закрыл-таки меню Назар. – Удивите нас. И цена пусть вас не смущает.
– Хорошо. Приятного вечера, – обрадовался паренёк, почуяв аромат щедрых чаевых.
– Не простовато блюдо для вас? – Саша откинулась на плетёную спинку стула, закинула ногу на ногу, а лицо подставила лёгкому бризу.
– Порою самое простое на деле оказывается самым сложным, – он явно имел в виду не заказанную рыбу. – Не каждый повар справится.
– Ясно. Ну-с, я готова слушать ваш список Шиндлера. Что такого вы успели понять о моей матери?
– Ладно, – Назар, наоборот, весь подобрался и облокотился на стол. – Первое я уже озвучил. Второе – это то, как на самом деле обстоят дела у её дорогого мужа. Альберт Петров занял неприлично большую сумму денег под грабительский процент у весьма сомнительной компании, которой владеют цыгане. Теперь он им должен как земля колхозу. И велика вероятность, что в скором времени Петров останется не у дел. Это ещё хорошо, если не разденут до трусов.
– Интересно, мама в курсе? – опешила от такой новости Саша.
– Вот уж чего не знаю, того не знаю. Но судя по её эйфории, смею предположить, что не в курсе. Вряд ли бы она с таким воодушевлением жарила до черной корки кролика и варила к нему капусту, зная о положении своего мужа. Ну и ещё… это уже касается непосредственно твоей матери. У неё за душой ни гроша, вся недвижимость, накопления – всё на Альберте. И знаешь, что меня в этой ситуации особенно смущает?
– Что?
– Причина. Сдается мне, Майя Леонидовна так не хочет участия старшей дочери в её наследстве, что всё-всё-всё перевела на мужа. И продолжает переводить.
– Что-то вы совсем монстра из моей матери делаете. Может, она просто стремится поддержать мужа в его бизнесе?
– Может быть. А может, и нет. К этим пунктам также идёт пункт с невыплаченной ипотекой на дом, плюс приличные расходы твоей матери на свою увядающую красоту.
– Удивительно, как вы любите совать свой нос в частную жизнь людей.
– Видимо, я действительно вжился в роль жениха, а жених должен знать о невесте всё.
– Что ж, теперь и я знаю всё. Спасибо. Только вот от этой информации не легче, – да, теперь ей стало жаль мать. Она всегда мечтала вырваться из нищеты, мечтала найти хорошего мужчину, заиметь полноценную семью. Но, увы, идеальный мир возможен только в кино. И брат с сестрой… они ведь даже в школу ещё не пошли. – А эти люди, которым задолжал отчим, они могут причинить вред?
– Эти люди смогут всё, если захотят отжать бизнес, а твой отчим заартачится.
– Наверное, стоит предупредить… маму.
– Или стоит поступить так же, как поступила в свое время она? Отойти в сторону.
– Я не такая жестокая.
– А жаль… твой муж третировал тебя полгода, в итоге даже поджарил. Твоя мать меж тем занималась воспитанием своих деток, позабыв о том, что у неё есть ещё одна дочь. Мне этого не понять. Ты не наркоманка, не преступница, не отброс общества, чтобы родная мать от тебя так легко открестилась.
– Не важно. Да, открестилась, но и я была не подарком. К тому же она меня не бросила малолетним ребёнком, всё случилось, когда я уже была взрослой. И потом, все люди совершают ошибки. Можно подумать, вы весь такой идеальный и непогрешимый.
– Я свои ошибки исправляю.
– Неужели все до одной?
– Те, что в силах исправить, конечно же. Но меня приплетать не надо. Она твоя мать, ты её дочь, это совсем другое. Это кровные узы.
– Давайте закроем тему. Можете думать обо мне или моей матери всё что хотите, но я ей расскажу.
– Рассказывай, – он пожал плечами. – Окажи матушке медвежью услугу. Ведь если она ещё ничего не знает, то ты посеешь в ней сомнения таких масштабов, что весь её идеальный мир рухнет. А винить она будет не своего мужа, виноватой останешься ты.
– Как же тогда быть? – растерянно захлопала глазами Саша.
– Я тебе помогу, – Назар полез во внутренний карман пиджака, откуда достал визитку. – Это контакты одного из моих юристов, он в подобных делах профи. Передай визитку отчиму. Если он не идиот, то воспользуется.
– Неожиданно, – Саша приняла визитку и когда хотела убрать руку, Кольский перехватил её.
– Мне кажется, – он поднес её пальцы к своим губам. – Я имею право потребовать от тебя некоторых преференций за оказанную услугу, – и слегка прикоснулся к прохладной коже.
– Каких же? Снова помыть вас? Натереть до блеска?
– Это само собой. Но нет. Мы немедленно, сию секунду перейдем на «ты».
– Хорошо, – Саша вдруг покраснела, буквально побагровела, все-таки Кольский продолжал держать её пальцы у своих губ. – Позволь…те вернуть? – она кивнула на руку. – Она мне понадобится.
– Так и быть, позволяю, – нехотя отпустил он. – А вообще, помни, Саша, ты моя.
– Что значит твоя?
– То и значит.
– Да нет уж, объяснись.
– Когда вернёмся домой, ты разведёшься со своим недоделком, – ошарашил он новостью.
– Прости, но…
– Да-да, разведёшься. А я помогу. Всё пройдет легко и безболезненно, даю слово.
– Я не буду разводиться, пока не поговорю с ним.
– И о чём ты хочешь с ним поговорить? С ублюдком, который толкнул тебя на утюг. Не будь дурой, Саша!
– А я и не дура. Он мне денег должен. Когда мама продала квартиру в Москве, часть суммы оставила мне. Я эти деньги отдала мужу, половина из них пошла на ремонт его квартиры, а вторую половину он отдал своей матери, причём в долг. Обратно мне их никто, естественно, не вернул. Свекровь по сей день считает, что деньги не мои, а Димкины.
– О какой сумме идет речь?
