— Не здесь! — торопливо сказала Нэнси. —
Здесь я боюсь разговаривать с вами. Пойдемте… подальше от дороги… вот сюда,
вниз по ступеням.
Когда она произнесла эти слова и указала рукой в ту сторону,
куда хотела их повести, деревенский парень оглянулся и, грубо спросив, чего
ради они заняли весь тротуар, пошел дальше.
Ступени, указанные девушкой, были те самые, которые на
Саррийской стороне, на том же берегу, где церковь Спасителя, служат речной
пристанью. Сюда-то и поспешил никем не замеченный человек, похожий на
деревенского жителя, и, быстро окинув взглядом это место, стал спускаться.
Эта лестница является частью моста; она состоит из трех
пролетов. В конце второго уходящая вниз каменная стена заканчивается с левой
стороны орнаментальным пилястром, обращенным к Темзе. Здесь нижние ступени
шире, так что человек, завернувший за угол этой стены, не может быть замечен
находящимися на лестнице, если они стоят хотя бы на одну ступеньку выше, чем
он. Дойдя до этого места, деревенский парень быстро осмотрелся вокруг, и, так
как нигде не видно было более укромного уголка, а благодаря отливу места было
вполне достаточно, он крадучись свернул в сторону и, прижавшись спиной к
пилястру, ждал, совершенно уверенный, что они не спустятся ниже и, если даже
ему не удастся подслушать разговор, он может с полной безопасностью снова пойти
за ними следом.
Так медленно тянулось время в этом уединенном уголке и так
не терпелось шпиону разузнать причины свидания, столь не похожего на то, какого
он мог ждать, что он не раз готов был счесть дело проигранным и говорил себе,
что либо они остановились значительно выше, либо удалились для своей
таинственной беседы совсем в другое место. Он уже собрался выйти из своего
тайника и снова подняться наверх, как вдруг услышал шаги и сейчас же вслед за
этим голоса чуть ли не над самым своим ухом.
Он выпрямился, прижимаясь к стене, и, затаив дыхание, стал
внимательно слушать.
— Довольно! — сказал голос, несомненно
принадлежавший джентльмену. — Я не допущу, чтобы эта молодая леди шла
дальше. Немногие доверились бы вам настолько, чтобы прийти с вами сюда, но, как
видите, я готов вам потакать.
— Потакать мне! — раздался голос девушки, которую
он выслеживал. — Право же, вы очень деликатны, сэр. Потакать мне! Ну, неважно.
— Но с какой же целью, — сказал джентльмен более
мягким тоном, — с какой целью вы привели нас в это странное место? Почему
не позволили мне поговорить с вами там, наверху, где светло и встречаются
прохожие, вместо того чтобы тащить нас в эту темную и мрачную дыру?
— Я уже вам сказала, — ответила Нэнси, — что
боюсь разговаривать там с вами. Не знаю почему, — содрогаясь, добавила
девушка, — но сегодня меня охватывает такой ужас, что я едва держусь на
ногах.
— Ужас перед чем? — спросил джентльмен, казалось
почувствовав к ней жалость.
— Я и сама не знаю, — ответила девушка. — А
мне так хотелось бы знать. Весь день меня преследовали ужасные мысли о смерти,
о каких-то саванах, запятнанных кровью, и такой страх, что я горела, как в
огне. Вечером, чтобы скоротать время, я взялась за книгу, и те же видения
появлялись между строк.
— Воображение, — успокаивая ее, сказал джентльмен.
— Нет, это не воображение, — хриплым голосом
сказала девушка. — Я могу поклясться, что видела слово «гроб», написанное
большими черными буквами на каждой странице книги, — да, а сегодня вечером
по улице пронесли гроб как раз мимо меня.
— В этом нет ничего необычного, — сказал
джентльмен. — Мимо меня их тоже часто проносили.
— Настоящие гробы, — возразила девушка. — А
этот был не такой.
Что-то столь странное послышалось в ее тоне, что у
притаившегося наблюдателя мурашки пробежали по коже и кровь застыла, когда он
услышал произнесенные девушкой слова. Никогда еще не испытывал он большего
облегчения, чем в тот момент, когда послышался нежный голос молодой леди,
просившей ее успокоиться и бороться с такими страшными видениями, созданными
воображением.
— Поговорите с ней ласково, — сказала молодая леди
своему спутнику. — Бедняжка! Мне кажется, она в этом нуждается.
— Эти надменные благочестивые люди, ваши знакомые,
задрали бы нос, увидев меня такой, какая я сейчас, и стали бы проповедовать о
пекле и возмездии! — воскликнула девушка. — Ах, дорогая леди, почему
те, что считают себя исповедующими заповеди божьи, не относятся к нам, жалким
тварям, с такой же кротостью и добротой, с какой относитесь вы? Ведь вам,
молодой, прекрасной, имеющей все то, что они утратили, можно было бы немножко
возгордиться, а вы гораздо скромнее их.
— О! — отозвался джентльмен. — Турок, умыв
лицо, обращает его к востоку, чтобы прочитать свои молитвы, а эти благочестивые
люди, с чьих лиц от соприкосновения с миром навсегда сбежала улыбка, неизменно
поворачиваются к самой мрачной стороне света. Если выбирать между мусульманином
и фарисеем, я предпочту первого.
По-видимому, эти слова были обращены к молодой леди и, быть
может, произнесены с целью дать Нэнси время успокоиться. Вскоре джентльмен
снова заговорил с ней.
— Вас не было здесь в прошлое воскресенье
вечером, — сказал он.
— Я не могла прийти, — ответила Нэнси, — меня
удержали силой.
— Кто?
— Тот, о ком я уже говорила молодой леди.
— Надеюсь, вас не заподозрили в том, что вы вступили с
кем-нибудь в переговоры по тому делу, которое привело нас сюда сегодня? —
спросил старый джентльмен.
— Нет, — покачав головой, ответила девушка. —
Не очень-то легко уйти от него, если он не знает, зачем я иду. И в тот раз мне
бы не удалось повидать леди, если бы перед уходом я не дала ему выпить настойку
из опия.
— Он проснулся прежде, чем вы вернулись? — спросил
джентльмен.
— Нет. Ни он и никто из них меня не подозревает.
— Хорошо, — сказал джентльмен. — Теперь
выслушайте меня.
— Я слушаю, — отозвалась девушка, когда он на
секунду умолк.
— Эта молодая леди, — начал джентльмен, —
сообщила мне и кое-кому из друзей, которым можно спокойно довериться, то, что
вы ей рассказали почти две недели назад. Признаюсь вам, сначала у меня были
сомнения, можно ли всецело на вас положиться, но теперь я твердо верю, что
можно.
— Можно! — с жаром подтвердила девушка.
