Крекит спустился к двери и вернулся в сопровождении
человека, у которого нижняя часть лица была обмотана носовым платком и голова
под шляпой обвязана другим платком. Он медленно их снял. Побледневшее лицо,
запавшие глаза, ввалившиеся щеки, борода, отросшая за три дня, изможденный вид,
короткое, хриплое дыхание — это был призрак Сайкса.
Он положил руку на спинку стула, стоявшего посреди комнаты,
но, когда собирался опуститься на него, вздрогнул и, бросив взгляд через плечо,
придвинул стул к стене — так близко, как только мог, — придвинул вплотную
и сел.
Никто не проронил ни слова. Он молча посматривал то на
одного, то на другого. Если кто-нибудь украдкой поднимал глаза и встречал его
взгляд, то сейчас же отворачивался. Когда его глухой голос нарушил молчание,
все трое вздрогнули. Казалось, никогда еще не слышали они этого голоса.
— Как прибежала сюда собака? — спросил он.
— Одна. Три часа назад.
— В вечерней газете пишут, что Феджина забрали. Правда
это или вздор?
— Правда.
Снова замолчали.
— Будьте вы все прокляты! — воскликнул Сайкс,
проводя рукой по лбу. — Нечего вам, что ли, мне сказать?
Они смущенно заерзали, но никто не заговорил.
— Вы хозяин этого дома, — сказал Сайкс,
поворачиваясь лицом к Крекиту. — Собираетесь вы меня выдать или дадите мне
пересидеть здесь, пока не кончилась эта охота?
— Можете оставаться здесь, если считаете
безопасным, — ответил после некоторого колебания тот, к кому он обратился.
Сайкс чуть заметно повернул голову, покосился на стену у
себя за спиной — и спросил:
— А что оно… тело… его похоронили?
Они ответили отрицательным жестом.
— Да почему же нет? — воскликнул он, снова бросив
взгляд назад. — Чего ради держат они такую пакость на земле?.. Кто это там
стучит?
Прежде чем выйти из комнаты, Крекит дал понять жестом, что
опасаться нечего, и тотчас же вернулся с Чарли Бейтсом, который шел за ним по
пятам. Сайкс сидел против двери, так что мальчик увидел его, едва вошел в
комнату.
— Тоби! — сказал он, попятившись, когда Сайкс
перевел на него взгляд. — Почему вы мне об этом не сказали там, внизу?
Было что-то столь потрясающее в боязни тех, троих, что
злосчастный человек готов был заискивать даже перед этим простаком. И вот он
кивнул головой и, казалось, готов был пожать ему руку.
— Проводите-ка меня в какую-нибудь другую
комнату, — сказал мальчик, снова пятясь.
— Чарли, — сказал Сайкс, шагнув вперед. —
Разве ты… ты меня не узнал?
— Не подходите ко мне, — отозвался тот, отступая
еще дальше и с ужасом глядя в лицо убийцы. — Чудовище!
Мужчина остановился на полпути, и они посмотрели друг на
друга, но глаза Сайкса медленно опустились долу.
— Будьте свидетелями вы, трое! — крикнул мальчик,
потрясая сжатым кулаком и волнуясь все больше и больше по мере того, как
говорил. — Будьте свидетелями вы, трое, — я не боюсь его! Если они
придут сюда за ним, я его выдам, я это сделаю. Предупреждаю вас заранее. Он
может убить меня за это, если вздумает или если посмеет, но если я буду здесь,
я его выдам. Я бы выдал его, хотя бы его сварили заживо… Убивают! На помощь!..
Если у вас троих хватит храбрости взять одного человека, вы мне поможете…
Убивают! На помощь! Держите его!..
Издавая эти вопли и сопровождая их отчаянными жестами,
мальчик действительно бросился один на сильного мужчину и благодаря неистовой
своей энергии и внезапности нападения, повалил его на пол.
Трое зрителей казались совершенно ошеломленными. Они не
сделали попытки вмешаться, и мальчик и мужчина катались по полу: первый,
невзирая на сыпавшиеся на него удары, вцепился в платье убийцы и во весь голос
звал на помощь.
Однако борьба была слишком неравной, чтобы длиться долго.
Сайкс подмял его под себя и придавил ему горло коленом, но Крекит оттащил его
от Бейтса и с тревогой указал на окно. Внизу мелькали огни, слышались громкие
голоса, торопливый топот ног — казалось, их было множество — на ближайшем
мостике. По-видимому, в толпе был верховой, так как раздался стук копыт,
ударявших о неровную мостовую. Блеск огней стал ярче; шум шагов становился все
сильнее. Затем послышался громкий стук в дверь и такой яростный и глухой гул,
что самый храбрый и тот содрогнулся бы.
— На помощь!.. — крикнул мальчик, и голос его
прорезал воздух. — Он здесь. Выломайте дверь!
— Именем короля! — раздались голоса снаружи, в
снова прокатился глухой рев, но еще более громкий.
— Выломайте дверь! — кричал мальчик; — Говорю
вам: они никогда ее не откроют! Бегите прямо в ту комнату, где горит свет!
Выломайте дверь!
Когда он умолк, удары, частые и тяжелые, обрушились на дверь
и ставни нижнего этажа и громовое «ура» вырвалось у толпы, впервые давая
слушателю возможность составить более или менее правильное представление о том,
как велика эта толпа.
— Откройте дверь в какую-нибудь комнату, где бы я мог
запереть этого визгливого чертенка! — в бешенстве крикнул Сайкс, бегая взад
и вперед и волоча за собой мальчика с такой легкостью, словно это был пустой
мешок. — Вот эту! Живее! — Он швырнул мальчика в комнату, заложил
засов и повернул ключ. — Нижняя дверь заперта?
— На два поворота ключа и на цепь.
— А створки прочные?
— Обшиты листовым железом.
— И ставни тоже?
— Да, и ставни.
— Будьте вы прокляты! — крикнул отъявленный
негодяй, поднимая оконную раму и угрожая толпе. — Делайте что хотите! Я
вам еще покажу!
Из всех устрашающих воплей, когда-либо касавшихся
человеческого слуха, ни один не был громче рева этой взбешенной толпы. Одни
кричали тем, кто стоял ближе, чтобы они подожгли дом; другие орали полисменам,
чтобы они его застрелили. В толпе никто, не проявлял такой ярости, как человек
верхом на лошади, который, соскочив с седла и прорвавшись сквозь толпу, словно
сквозь воду, крикнул под самым окном голосом, заглушившим все остальные:
— Двадцать гиней тому, кто принесет лестницу!
Стоявшие ближе подхватили этот крик, и сотни повторили его.
Одни требовали лестниц, другие — молотов; третьи метались с факелами,
возвращались и снова кричали; иные надрывались, выкрикивая беспощадные
проклятья; другие с исступлением сумасшедших пробивались вперед и мешали тем,
кто работал; смельчаки пытались взобраться по водосточной трубе и выбоинам в стене.
И все волновались в темноте, словно колосья в поле под гневным ветром, и время
от времени сливали вопли в едином громком, неистовом реве.
