Старый джентльмен почтительно поклонился и, подойдя к столу
судьи, сказал, согласуя слова с делом:
— Вот моя фамилия и адрес, сэр.
Затем он отступил шага на два и, отвесив еще один учтивый
джентльменский поклон, стал ждать допроса.
Случилось так, что в этот самый момент мистер Фэнг
внимательно читал передовую статью в утренней газете, упоминающую одно из
недавних его решений и в триста пятидесятый раз предлагающую министру
внутренних дел обратить на него особое и чрезвычайное внимание. Он был в дурном
расположении духа и, нахмурившись, сердито поднял голову.
— Кто вы такой? — спросил мистер Фэнг.
Старый джентльмен с некоторым удивлением указал на свою
визитную карточку.
— Полисмен, — сказал мистер Фэнг, презрительно
отбрасывая карточку вместе с газетой, — кто этот субъект?
— Моя фамилия, сэр, — сказал старый джентльмен,
как подобает говорить джентльмену, — моя фамилия, сэр, Браунлоу… Разрешите
узнать фамилию судьи, который, пользуясь защитой своего звания, наносит
незаслуженное и ничем не вызванное оскорбление почтенному лицу.
С этими словами мистер Браунлоу окинул взглядом комнату,
словно отыскивая кого-нибудь, кто бы доставил ему требуемые сведения.
— Полисмен, — повторил мистер Фэнг, швыряя в
сторону лист бумаги, — в чем обвиняется этот субъект?
— Он ни в чем не обвиняется, ваша честь, — ответил
полисмен. — Он выступает обвинителем против мальчика, ваша честь.
Его честь прекрасно это знал; но это был превосходный способ
досадить свидетелю, да к тому же вполне безопасный.
— Выступает обвинителем против мальчика, вот
как? — сказал Фэнг, с ног до головы смерив мистера Браунлоу презрительным
взглядом. — Приведите его к присяге!
— Прежде чем меня приведут к присяге, я прошу
разрешения сказать одно слово, — заявил мистер Браунлоу, — а именно:
я бы никогда не поверил, не убедившись на собственном опыте…
— Придержите язык, сэр! — повелительно сказал
мистер Фэнг.
— Не желаю, сэр! — ответил старый джентльмен.
— Сию же минуту придержите язык, а не то я прикажу
выгнать вас отсюда! — воскликнул мистер Фэнг. — Вы наглец! Как вы
смеете грубить судье? Что такое? — покраснев, вскричал старый джентльмен.
— Приведите этого человека к присяге! — сказал
Фэнг клерку. — Не желаю больше слышать ни единого слова. Приведите его к
присяге.
Негодование мистера Браунлоу было безгранично, но,
сообразив, быть может, что он только повредит мальчику, если даст волю своим
чувствам, мистер Браунлоу подавил их и покорно принес присягу.
— Ну, — сказал Фэнг, — в чем обвиняют этого
мальчика? Что вы имеете сказать, сэр?
— Я стоял у книжного ларька… — начал мистер
Браунлоу.
— Помолчите, сэр, — сказал мистер Фэнг. —
Полисмен! Где полисмен?.. Вот он. Приведите к присяге этого полисмена… Ну,
полисмен, в чем дело?
Полисмен с надлежащим смирением доложил о том, как он
задержал обвиняемого, как обыскал Оливера и ничего не нашел, и о том, что он
больше ничего об этом не знает.
— Есть еще свидетели? — осведомился мистер Фэнг.
— Больше никого нет, сэр, — ответил полисмен.
Мистер Фэнг несколько минут молчал, а затем, повернувшись к
потерпевшему, сказал с неудержимой злобой:
— Намерены вы изложить, в чем заключается ваше
обвинение против этого мальчика, или не намерены? Вы принесли присягу. Если вы
отказываетесь дать показание, я вас покараю за неуважение к суду. Чтоб вас…
Конец фразы остается неизвестным, ибо как раз в надлежащий
момент клерк и тюремщик очень громко кашлянули, и первый уронил на пол —
разумеется, случайно — тяжелую книгу, благодаря чему слова невозможно было
расслышать.
Мистер Браунлоу, которого много раз перебивали и поминутно
оскорбляли, ухитрился изложить свое дело, заявив, что в первый момент,
растерявшись, он бросился за мальчиком, когда увидел, что тот удирает от него:
затем он выразил надежду, что судья, признав мальчика виновным не в воровстве,
но в сообщничестве с ворами, окажет ему снисхождение, не нарушая закона.
— Он и без того уже пострадал, — сказал в
заключение старый джентльмен. — И боюсь, — энергически добавил он,
бросив взгляд на судью, — право же, боюсь, что он болен!
— О да, конечно! — насмешливо улыбаясь, сказал
мистер Фэнг. — Эй ты, бродяжка, брось эти фокусы! Они тебе не помогут. Как
тебя зовут?
Оливер попытался ответить, но язык ему не повиновался. Он
был смертельно бледен, и ему казалось, что все в комнате кружится перед ним.
— Как тебя зовут, закоснелый ты негодяй? — спросил
мистер Фэнг. — Полисмен, как его зовут?
Эти слова относились к грубоватому, добродушному на вид
старику в полосатом жилете, стоявшему у перил. Он наклонился к Оливеру и
повторил вопрос, но, убедившись, что тот действительно не в силах понять его, и
зная, что молчание мальчика только усилит бешенство судьи и приведет к более
суровому приговору, он рискнул ответить наобум.
— Он говорит, и его зовут Том Уайт, ваша честь, —
сказал этот мягкосердечный охотник за ворами.
— О, так он не желает разговаривать? — сказал
Фэнг. — Прекрасно, прекрасно. Где он живет?
— Где придется, ваша честь! — заявил полисмен,
снова притворяясь, будто Оливер ему незнаком.
— Родители живы? — осведомился мистер Фэнг.
— Он говорит, что они умерли, когда он был совсем
маленький, ваша честь, — сказал полисмен наугад, как говорил обычно.
Когда допрос достиг этой стадии. Оливер поднял голову и,
бросив умоляющий взгляд, слабым голосом попросил глоток воды.
— Вздор! — сказал мистер Фэнг. — Не вздумай
меня дурачить.
— Мне кажется, он и в самом деле болен, ваша
честь, — возразил полисмен.
— Мне лучше знать, — сказал мистер Фэнг.
— Помогите ему, полисмен, — сказал старый
джентльмен, инстинктивно протягивая руки, — он вот-вот упадет!
— Отойдите, полисмен! — крикнул Фэнг. — Если
ему угодно, пусть падает.
Оливер воспользовался милостивым разрешением и, потеряв
сознание, упал на пол. Присутствующие переглянулись, но ни один не посмел
шевельнуться.
— Я знал, что он притворяется, — сказал Фэнг,
словно это было неопровержимым доказательством притворства. — Пусть он так
и лежит. Ему это скоро надоест.
