Санбери остался позади, и снова они выехали на безлюдную
дорогу. Еще две-три мили — и повозка остановилась. Сайкс вылез, взял за руку
Оливера, и они опять побрели дальше.
В Шепертоне они ни в один дом не заходили, вопреки надежде
усталого мальчика, и по-прежнему шли по грязи и в темноте унылыми проселочными
дорогами и пересекали холодные, открытые ветрам пустоши, пока невдалеке не
показались огни города. Пристально всматриваясь, Оливер увидел у своих ног воду
и понял, что они подходят к мосту.
Сайкс шел, не сворачивая в сторону, до самого моста, Затем
внезапно повернул налево, к берегу. «Там вода! — подумал Оливер, замирая
от страха. — Он привел меня в это безлюдное место, чтобы убить».
Он хотел упасть на землю, пытаясь спасти свою юную жизнь,
как вдруг увидел, что они подошли к какому-то полуразрушенному, заброшенному
дому. По обе стороны подгнившего крыльца было по окну; выше — еще один этаж, но
нигде не видно было света.
Дом был темный, обветшалый и, по-видимому, необитаемый.
Сайкс, все еще не выпуская руку Оливера из своей, подошел
потихоньку к невысокому крыльцу и поднял щеколду. Дверь поддалась его толчку, и
они вошли.
Глава 22
Кража со взломом
— Эй! — раздался громкий, хриплый голос, как
только они вошли в коридор.
— Нечего орать, — отозвался Сайкс, запирая
дверь. — Посветите нам, Тоби.
— Эге! Да это мой приятель! — крикнул тот же
голос. — Свету, Барни, свету! Впусти джентльмена… А прежде всего не угодно
ли вам будет проснуться?
По-видимому, оратор швырнул сначала рожок для надевания
башмаков или что-нибудь в этом роде в особу, к которой обращался, чтобы
пробудить ее ото сна, потому что слышно было, как с грохотом упала какая-то
деревянная вещь, а затем послышалось невнятное бормотанье человека,
находящегося между сном и бодрствованием.
— Слышишь ты или нет? — продолжал тот же
голос. — В коридоре Билл Сайкс, и никто его не встречает, а ты дрыхнешь,
как будто принял опиум за обедом. Ну что, очухался, или, может быть, запустить
в тебя железным подсвечником, чтобы ты окончательно проснулся?
Как только был задан этот вопрос, по голому полу быстро
зашлепали стоптанные туфли, и из двери направо появились — сначала тускло
горевшая свеча, а затем фигура того самого субъекта, который уже был
описан, — гнусавого слуги из трактира на Сафрен-Хилле.
— Мистер Сайкс! — воскликнул Барни с искренней или
притворной радостью. — Пожалуйте, сэр, пожалуйте!
— Ну, входи первым, — сказал Сайкс, подталкивая
Оливера. — Живее, не то наступлю тебе на пятки.
Ругая его за медлительность. Сайкс толкнул Оливера, и они
очутились в низкой темной комнате, где был закопченный камин, два-три
поломанных стула, стол и очень старый диван, на котором, задрав ноги выше
головы, лежал, растянувшись во весь рост, мужчина, куривший длинную глиняную
трубку. На нем был модного покроя сюртук табачного цвета с большими бронзовыми
пуговицами, оранжевый галстук, грубый, бросающийся в глаза пестрый жилет и
короткие темные штаны. Мистер Крекит (ибо это был он) не имел чрезмерного
количества волос ни на голове, ни на лице, а те, какие у него были, отличались
красноватым оттенком и были закручены в длинные локоны наподобие пробочника, в
которые он то и дело засовывал свои грязные пальцы, украшенные большими
дешевыми перстнями. Он был немного выше среднего роста и, по-видимому, слаб на
ноги, но это обстоятельство ничуть не мешало ему восхищаться собственными,
задранными вверх, высокими сапогами, которые он созерцал с живейшим
удовольствием.
— Билл, приятель! — сказал субъект, повернув
голову к двери. — Рад вас видеть. Я уже начал побаиваться, не отказались
ли вы от нашего дельца, тогда бы я пошел на свой страх и риск. Ох!
Испустив этот возглас, выражавший величайшее изумление при
виде Оливера, мистер Тоби Крекит принял сидячее положение и пожелал узнать, что
это такое.
— Мальчишка, всего-навсего мальчишка, — ответил
Сайкс, придвигая стул к камину.
— Один из питомцев мистера Феджина, — ухмыляясь,
подхватил Барни.
— Ах, Феджина! — воскликнул Тоби, разглядывая
Оливера. — Ну и редкостный мальчишка — такому ничего не стоит очистить
карманы у всех старых леди в церкви! Этот тихоня составит Феджину целое
состояние!
— Ну-ну, довольно! — нетерпеливо перебил Сайкс и,
наклонившись к своему приятелю, шепнул ему на ухо несколько слов, после чего
мистер Крекит неудержимо расхохотался и удостоил Оливера пристальным и
изумленным взглядом.
— А теперь, — сказал Сайкс, усевшись на прежнее
место, — дайте нам, пока мы тут ждем, чего-нибудь поесть и выпить, это нас
подбодрит — меня во всяком случае. Подсаживайся к камину, малыш, и отдыхай —
ночью тебе еще придется пройтись, хоть не так уж далеко.
Оливер посмотрел на Сайкса робко и с немым изумлением;
потом, придвинув табурет к огню, сел, опустив голову на руки — она у него
болела, — вряд ли сознавая, где он находится и что вокруг него творится.
— Ну, — сказал Тоби, когда молодой еврей принес
еду и поставил на стол бутылку. — За успех дельца!
Провозгласив этот тост, он встал, заботливо положил в угол
пустую трубку и, подойдя к столу, наполнил стаканчик водкой и выпил. Мистер
Сайкс последовал его примеру.
— Нужно дать капельку мальчишке, — сказал Тоби,
налив рюмку до половины. — Выпей залпом, невинное созданье.
— Право же, — начал Оливер, жалобно подняв на него
глаза, — право же, я…
— Выпей залпом, — повторил Тоби. — Думаешь, я
не знаю, что пойдет тебе на пользу?.. Прикажите ему пить, Билл.
— Пусть лучше выпьет! — сказал Сайкс, похлопывая
рукой по карману. — Провалиться мне в пекло, с ним больше хлопот, чем с
целым семейством Плутов! Пей, чертенок, пей!
Испуганный угрожающими жестами обоих мужчин, Оливер поспешил
залпом выпить рюмку и тотчас же сильно закашлялся, что привело в восхищение
Тоби Крекита и Барии и даже вызвало улыбку у мрачного мистера Сайкса.
Когда с этим было покончено, а Сайкс утолил голод (Оливера с
трудом заставили проглотить корочку хлеба), двое мужчин улеглись на стульях,
чтобы немножко вздремнуть. Оливер остался на своем табурете у камина; Барни,
завернувшись в одеяло, растянулся на полу, перед самой каминной решеткой.
Некоторое время они спали или казались спящими; никто не
шевельнулся, кроме Барни, который раза два вставал, чтобы подбросить углей в
камин. Оливер погрузился в тяжелую дремоту; ему чудилось, будто он бредет по
мрачным проселочным дорогам, блуждает по темному кладбищу, вновь видит картины,
мелькавшие перед ним в течение дня, как вдруг его разбудил Тоби Крекит, который
вскочил и объявил, что уже половина второго.
