— Вы меня извините, что приходится говорить прямо. Может, я покажусь вам грубой, но вы не должны так об этом переживать, — начала я, а потом, поддавшись порыву подошла ближе и утешающе погладила его плечо. Наверное, не следовала так делать, но видеть, как этот сильный мужчина пытается скрыть свою бедность, было почти невыносимо. — То, что вы не можете нанять горничную, еще не значит, что я стану как-то плохо к вам относиться. Деньги - это не главное! Не волнуйтесь, я совершенно не избалованна и могу позаботиться о себе самостоятельно. В Остеоне я считалась весьма сведующей в медицине, потому, думаю, скоро найду работу и в Далерии...
— Стойте! Я вам предлагал переодеться не потому, что не могу нанять для вас горничную! Да хоть десять, если захотите! И вам совсем не нужно работать, если не хотите, — возмутился Глен, а жалость меня охватила с новой силой — ведь не хотела же задеть его мужскую гордость. — Леди Марион, вы моя жена, поэтому я к вам приставал!
— Ох! — Я не сдержала удивления. А ведь если рассматривать с такой позиции, то ведь все дело могло быть не в слугах. — Простите, я не поняла, что это приставание. Подождите, а разве можно приставать так? И почему именно так?
— Как так? — уточнил Глен.
— Словами, — сформулировала я мысль, смотря на Глена с чистым любопытством. Для меня приставания ассоциировались с чем-то грубым и наглым, когда приходится защищаться, взяв в руки меч или книгу потяжелее.
— Вполне. А почему нет? Скажите, леди Марион, чтобы вы почувствовали, если бы я стал приставать к вам физически? И что бы вы сделали?
Возможно, это был риторический вопрос, но я сейчас запуталась, потому ответила честно:
— Я бы испугалась. И, скорее всего, дала бы вам пощечину.
— Вот! — воскликнул Глен. — А я не хотел вас пугать и получать от вас по лицу, поэтому приставал словесно, а не физически.
— К кому ты тут приставал? — Блейк появился практически бесшумно, заставив меня вздрогнуть. Как он это делает? — Тебя на минуту нельзя оставить с нашей женой, чтобы мне не пришлось бежать ее спасать?
Нет, Блейк не разозлился, скорее, говорил с Гленом устало и обреченно, словно с нашкодившим ребенком.
— Можно считать, что я ни к кому не приставал, потому что леди Марион даже не поняла, что к ней приставали! У вас же была первая брачная ночь, сам ведь писал, что прошел обряд в Остеоне.Иы что, не мог объяснить нашей жене что к чему? Чем вы вообще таким занимались в первую брачную? — фыркнул Глен. — Книги читали?
— Почему книги? — недоуменно спросила Блейк. — Мы играли в шахматы.
Глен вдруг залился искреннем и несдержанным хохотом:
— Блейк, ты что, шутить научился? Это леди Марион тебя научила, да? Новая шутка? Неужели свершилось и твое чувство юмора стало нормальным?
Единственное, что меня радовало, так это то, что не только я не поняла, почему рассмеялся Глен. Блейк тоже недоумевал. Наверное, мы как-то не так посмотрели на Глена, потому что тот резко оборвал свой смех и вытаращился на нас как на последнее чудо древних магов:
— Нет-нет, вы сейчас серьезно? В первую брачную ночь вы играли в шахматы? Бо-о-оже, зачем?
— Потому что это интересно, да и заняться больше было нечем, — ответила я. Что за глупый вопрос?
— В первую брачную ночь? Нечем. Заняться, — отчеканил Глен. — Блейк, дружище, признавайся, ты забыл, что нужно делать с девушкой в такую ночь? Тогда у тебя есть повод для радости! Я могу тебе напомнить и даже много чего посоветовать! Вот он — истинно положительный момент тройственного союза!
— С твоими советами у нас вообще не будет никакой ночи — ни первой, ни второй, потому любая леди после твоих слов сбежит куда подальше, — холодно ответил Блейк, а потом повернулся ко мне и произнес: — Прошу прощения, леди Марион. Он иногда совершенно невыносим. Как ваши вещи, все доставили в целости?
— Еще не проверяла. — Я подошла к первому сундуку и открыла его, с облегчением обнаружив, что все мои записи и книги в порядке. То же я проделала и с другими: какое счастье, что я прихватила почти все свои записи и книги. — Все отлично!
— Я вижу... Леди Марион, у меня лишь один вопрос. Это все ваши сундуки. И, кажется, мы ничего не потеряли. Простите, но где ваша одежда? — спросил Блейк.
— Ох, я взяла с собой два запасных платья, но вы же помните, как мы торопились? И вы сказали мне забрать лишь самое важное. Вот я и забрала, — ответила я, неловко улыбнувшись. Все монеты я переместила в магическую ячейку, которую могла использовать в любой точке мира, а вот с вещами пришлось туго, особенно, когда мне поставили лимит в несколько сундуков. Пару книг по истории медицины пришлось оставить, но они были не такими важными, как учебные и исследовательские записи.
— Книги?
— Книги.
— Вы собрали пять сундуков с книгами и два запасных платья, все верно? Почему не наоборот? — вздохнул Блейк.
— Да, верно. А что мне делать с пятью сундуками платьев? Носить?
— Обычно леди этим и занимаются.
Я неопределенно пожала плечами — какое мне дело до того, чем обычно занимаются леди? Мне хватало и двух-трех комплектов одежды. Когда я лечила людей, то никому не было дела, единожды я носила это платье или дважды. Да хоть все дни подряд! Когда речь заходила о всяких балах и приемах аристократов, то моим гардеробом занималась специально назначенная горничная, которая отслеживала, чтобы все было по правилам. Может, если бы я больше интересовалась гардеробом и женскими штучками, то у моего жениха возникли бы ко мне не дружеские, а любовные чувства? И тогда бы я не оказалась счастливой женой аж двоих мужей? Но что толку об этом размышлять? Даже при таком раскладе я в Далерии в большей безопасности, чем была в Остеоне.
Глен снова рассмеялся. Он такой человек или мы с Блейком постоянно говорим что-то смешное?
— Вот скажите, как? Как при таком раскладе вы играли в шахматы, а не читали книгу?
— Потому что там было плохое освещение. А еще я не была уверена, что моему супругу придется по вкусу трактат Рокреста об изготовлении точных дозированных форм.
— У меня остался последний вопрос. Как при таких интересах вы вообще умудрились познакомиться? И не просто познакомиться, а даже пожениться! Я хочу услышать эту историю с самого начала, — воскликнул Глен, а потом вежливо добавил: — Разумеется, после того, как вы, леди Марион, отдохнете и приведете себя в порядок.
