Кабинет был на удивление компактным, ничего вычурного. Книги, шкафы, письменный стол и кресла со стульями. Один из королей сидел в кресле, а второй — за столом. Но при виде меня оба встали.
— Ваши Величества, доброго дня, — я сделала вежливый поклон, наблюдая за королями.
— И вам добрый, леди Марион. Времени у нас мало, поэтому сразу к делу. Прошу, присаживайтесь, — сказал один из королей — более высокий и с короткой стрижкой
Он указал мне на стул около стола. Эрон, кажется. Второй король наблюдал за мной с бесстрастным выражением лица. Блейк как телохранитель постоянно находился за моей спиной, даже забавно стало. Он действительно опасается королей или показывает, что готов защитить меня в любой момент? Скорее, второе, иначе он не был бы так расслабленно-ленив, если бы мне действительно грозила опасность.
Я подошла к стулу и, получив кивок и успокаивающую улыбку от Глена, присела. А потом начался осмотр. Что ж, кое в чем мои мужья оказались правы: королей можно было не бояться. Разумеется, те не извинялись, все же короли, но вот вели они себя совсем не по-монаршьи: отводили взгляд, вскользь интересовались самочувствием, а потом вздыхали. Было заметно, что им неловко рядом со мной из-за своего предыдущего поведения, и они стараются быть максимально вежливыми и обходительными. Моя королева Анжела, скорее, утопила бы тех людей, которые заставляли ее чувствовать неудобство, так что такое разительное отличие от родного Остеона удивляло и отвлекало от того, что делали короли.
Блейк все так же стоял за моей спиной, Глен напряженно вглядывался в бесстрастные лица королей, которые ходили вокруг меня и делали непонятные пассы в воздухе.
— Леди Марион, закройте глаза. Я сейчас накрою их ладонью. Скорее всего, вы почувствуете легкий холод. Постарайтесь не обращать на него внимания — это естественная реакция, — предупредил меня Иштон. — Мне нужно окончательно понять один момент.
Мне совсем не хотелось чувствовать чужое прикосновение на лице, но я послушно закрыла глаза, с удивлением обнаружив, что рука короля в перчатке. Ну и хорошо. Почему-то совсем не хотелось, чтобы кто-то касался меня голыми руками, кроме Глена и Блейка.
А про холод он не соврал. И впрямь пробрало холодом, причем совсем не легонько. И, самое неприятное, что это чувство продолжало усиливаться. Когда стало уже не просто ощутимо, а почти больно, я спросила:
— Может, хватит? Это слишком...
— Да, конечно, прошу простить, леди Марион. Магия меня раздери! — ругнулся Иштон, отходя от меня. — Леди Марион, можете успокоиться?
— Но... я спокойна, — растерянно произнесла я. — А что случилось?
— Твои глаза, Марион... — Блейк осторожно погладил меня ладонью по щеке. — Они снова светятся.
— Это... опасно? — я невольно схватила Блейка за руку, когда тот отстранил свою ладонь от моего лица.
— Ваше Величество? — напряженно спросил Глен.
— Нет, это не должно быть опасным. Да вы и сами лекарь, разве чувствуете какие-то отклонения в вашем теле? Магические эффекты, которые возникают спонтанно, обычно не несут вреда, а направленного действия или проклятий я не обнаружил.
— Нет, я прекрасно себя чувствую, — ответила я, отпуская руку Блейка, но тот неожиданно приблизился и обнял меня за плечи, заставив смутиться: разве так можно в присутствии других людей?!
К счастью, короли абсолютно не обратили на это внимания. Король Иштон задумчиво потер подбородок, а потом сказал:
— Я догадываюсь, что это, но пока не уверен до конца. Побудьте здесь, пока я проверю свои догадки.
Когда Иштон вышел, в кабинете воцарилось неловкое молчание. Чтобы как-то его нарушить, я задала вопрос, давно волновавший меня:
— Как Алисия? Ох, точнее, Ее Величество? Как она себя сейчас чувствует...
— Значительно лучше, чем все время на протяжении беременности, — улыбнулся король Эрон, явно вкладывая в улыбку всю возможную благодарность. — Я бы попросил вас ее вести в качестве основного лекаря.
— Да, конечно. — Я даже не подумала возразить — королям не отказывают. Даже добрым и хорошим, которые испытывают чувство вины.
— Ну и хорошо, что не приходится уговаривать, — хмыкнул король Эрон. Да уж, теперь я точно не хотела узнать, что подразумевалось под этим «уговаривать». — Единственное, рядом с вами всегда будет находиться один из двух магов-лекарей, который лечил Алисию ранее. Дело не в том, леди Марион, что мы вам не доверяем, но...
— Да, конечно, — сказала я, когда король прервал свою речь.
— Вот и отлично, — улыбнулся король Эрон. — К тому же, думаю...
Что король Эрон думает, я так и не узнала, потому что появился король Иштон вместе с огромной книгой и какими-то свитками. Неужели нельзя было отправить за ними слугу? Король Иштон подошел к столу, небрежно бросив на него все принесенное, повернулся к нам, оглядев всех, а потом сказал:
— Что ж, есть две новости: хорошая и такая себе. Мои догадки верны, я знаю, что с вами. Еще с древних времен глаза считались зеркалом души. Считалось, что на душу не может лечь ни магия, ни проклятие. Но вот исключениями были пророчества. Только у них было, скажем так, достаточно магической силы, чтобы затронуть душу человека и найти отблеск в глазах. Говоря простыми словами вы, леди Марион, связаны каким-то сильным пророчеством, которое сильно повлияет на будущее Далерии и всего магического общества.
— Стой, Иштон, — сказал Эрон. — Я не пойму, как ты пришел к этому выводу. Если ты знал, что пророчества отражаются только в глазах, то что ты пытался там уточнять в этих книгах и зачем притащил их с собой?
— Я знал, но сомневался. Видишь ли, за последнюю сотню лет не было ни одного подобного случая. Ты же и сам видишь, что, пусть Далерию и называют последним оплотом магии, но магии — полноценной магии как в старые времена — уже практически нет. И подобных проявлений пророчеств тем более.
— Такая себе новость, — хмыкнул Глен. — И что делать с этим пророчеством теперь?
— О нет, это еще не такая себе новость, — передразнил Глена король Иштон. — Такая себе новость — это то, что мы не знаем, что это за пророчество, почему оно активировалось сейчас и какое влияние окажет на всех нас. Древние маги умели справляться с подобным и использовать их себе во благо, но мы-то не древние маги: знания о том, что делать с людьми, которых отметило пророчество, как и с самим пророчеством, практически утрачены.
