— Вот за что люблю тебя, Астрид, так это за непредсказуемость! — замотал он головой, а я опешила, впервые услышав от него слово «люблю» в мой адрес. Смутилась так, что не нашла на эту реплику ответа. Он и сам быстро понял, что сказал лишнее, но исправить уже не мог. — Ты все же подумай. Мы могли бы начать сначала, — с трудом поднялся он на ноги и прошел в спальню, а я зажмурилась и окунулась в мысли. Там, глубоко в подсознании, Хакон давно убил всякую надежду на счастливое будущее с ним. Сжег своей ненавистью все зачатки любви и тепла. Внутри себя я чувствовала потрескавшуюся от недостатка влаги пустынную землю. После себя он оставил в моем сердце пустоту! Если ненависть еще можно потушить, то пустоту не прогнать никогда! Это конец! Мое сердце уже принадлежало другому, и даже если бы муж ползал передо мной на коленях, умоляя простить, я не простила бы никогда! Просто не смогла бы каждый день ложиться в постель к насильнику и делать вид, что простила ему смерть ребенка! Это было выше всех моих моральных сил! Лучше умереть, чем стать его рабой!
Снова нахлынули горькие слезы потери, и в душе заболела рана, и месть проснулась, стараясь злостью спасти меня от боли, но я ее прогнала. Она слишком бесстрашна и беспощадна! Она уже погубила мою истинную сущность однажды, и я не хотела, чтобы это повторилось. ХВАТИТ! Пора остановиться! В новую жизнь надо уйти с чистой душой.
Я поднялась на ноги и медленно прошла в спальню. Легла на свою сторону кровати и повернулась на бок, свернувшись калачиком под одеялом. Услышала легкое посапывание Хакона и сделала вид, что уснула. Долго прислушивалась к его дыханию и только когда окончательно убедилась в его состоянии глубокого сна, запустила руку в карман платья.
— Астрид, — прошептал он, коснувшись моего плеча, и я едва не умерла от страха. Не пошевелилась, делая вид, что сплю. Он отпрянул и шумно вздохнул. — Ты прости. Я подумал и понял, что не зря Великий Дракон связал наши судьбы. Нам суждено прожить эту жизнь, и я чувствую, что ненависть прошла. Ты мне нужна сейчас, как никогда.
Он замолчал, и вскоре я услышала его ровное дыхание. Рука в кармане платья почему-то дрогнула, будто что-то внутри противилось этой мнимой смерти, пытаясь меня остановить. И тогда я вновь обратилась к памяти, которая в очередной раз расставила все по своим местам. Аккуратно перевернулась на другой бок и убедилась в том, что он точно уснул. С улыбкой в последний раз посмотрела на красивое лицо Хакона, которого так отчаянно когда-то пыталась полюбить и достала из кармана сосуд с алым эликсиром. Согрела его в руке и еле слышно выудила из ящика предсмертную записку. Развернула ее и уложила на поверхность тумбы. Откупорила колбу с ядом и положила ее рядом с запиской. С мыслями о любимом одним махом проглотила горькую жидкость и закинула пустую колбу под кровать. Закрыла глаза, сложила руки на груди и окунулась в забвение.
ГЛАВА 22 Хакон
Этой ночью меня било в ознобе так сильно, что я постоянно просыпался, а через мгновение вновь погружался в агонию страшных снов, в которых кто-то постоянно кричал до хрипоты. Я метался, будто загнанный в клетку зверь и умолял нечто замолчать. Мне не хватало тишины, и мысли путались. Из уст вырывался какой-то бред, смысла слов которого я даже не запомнил. И лишь под утро драконья кровь поборола озноб, с новой силой залечив раны. Когда я окончательно проснулся, то понял, что они перестали кровоточить, а боль притупилась. С облегчением вздохнув, я поднялся с постели и подошел к столу. Наполнил кубок прохладной водой и с жадностью осушил его содержимое. Посмотрел в окно и скривился от плохой погоды, что разыгралась снаружи. Тучи затянули небо, окуная Звинси в сумерки, а дождь лил сплошной стеной. Сегодня впору вообще не покидать покои, но Фендал должен прибыть с признанием Мага Транда, и тогда моя благоверная не отвертится! Ей придется подписать указ о смертной казни Пармиса за столь страшное преступление и объявить награду за его поимку. Но даже если она этого не сделает, у меня на руках будут все основания для объявления охоты на убийцу! Он обречен! Он уже нежилец! Вопрос лишь времени!
Мельком взглянув на спящую Астрид, я прошел в уборную, чтобы умыться. Вода окончательно привела меня в чувство и хорошо взбодрила. Я сразу подумал о том, что мы с женой давно не развлекались, и орган моментально набух в предвкушении предстоящих утех. Ха, даже странно, что она не побоялась остаться со мной наедине этой ночью, не прихватив с собой стражу. Хотя чего было бояться, когда я едва мог двигаться?! Ни о какой близости и речи бы не зашло, но сегодня утром все изменилось и пора удовлетворить свои мужские потребности. А ей придется смириться с тем, что если добровольно не откажется от престола, буду иметь ее постоянно и жестко!
— Дорогая, пришло время исполнять свой… — с этими словами я вышел из уборной и подошел к краю кровати. Резко замолчал и нахмурил брови, внимательно разглядывая жену, которая лежала на спине неподвижно с закрытыми глазами, со спущенной с постели рукой. Кончики ее пальцев касались пола, а грудь не вздымалась.
— Астрид! — закричал я так громко, что у самого уши заложило, но она не дрогнула.
Все мысли резко улетучились и остались только странные, смешанные чувства, под действием которых я схватил ее за плечи и приподнял над подушкой. Начал трясти ее обмякшее тело, но Астрид не очнулась. Аккуратно уложил ее обратно и припал к груди, чтобы услышать биение сердца. Но нет! Ни дыхания! Ни биения! А кожа холодная и слишком бледная даже для ее расы. Мне и раньше доводилось видеть смерть, но эту я не мог никак осознать! Смотрел на мертвое лицо жены и не понимал, что происходит. В шоковом состоянии оцепенения я сел на край кровати и уронил лицо в ладони. Потом начал до боли оттягивать волосы, стараясь прийти в себя, чтобы сообразить, что делать дальше, но ни одно из этих действий не помогло. Тогда я резко поднял голову и взглянул на прикроватную тумбу. Сердце замерло, когда увидел откупоренный флакон, который лежал на листе бумаги. Подскочил с места и трясущимися руками поднял лист. Судорожно начал читать, узнавая почерк жены, и как только дошел до конца записки, опустился на пол, чувствуя, как по телу пробегают мурашки, а на спине тут же выступил холодный пот. На миг в глазах потемнело, а пальцы онемели от нового невообразимого шока.
Это была самая настоящая предсмертная записка отчаявшейся женщины, которая раскаивалась в своих грехах и освещала мои. Она откровенно обвиняла меня в смерти ребенка, злилась на проявление насилия и неуважения, приводила красочные воспоминания, не упуская ни единой детали, будто хотела донести до меня всю свою боль. На какой-то короткий миг я даже раскаялся, и во мне зародилось чувство жалости, но ошеломляющее признание, вызвало у меня внутри ураган ярости! Астрид откровенно признавалась в том, что убила мою мать с помощью яда фолкрации, чтобы занять трон и отомстить мне за смерть ребенка. Написала о том, что о завещании узнала от Тулана и герцог Пармис не причастен к преступлению. Муки совести заставили ее отравиться тем же ядом и добровольно отправиться на тот свет.
У меня голова разболелась от вороха нахлынувших мыслей. От этого страшного сумбура я не мог сообразить, что делать! Вот она! Лежит мертвая в нашей супружеской постели, и что дальше? Надо кого-то позвать! Лекаря! Вдруг она все еще жива?! Безумие какое-то! Я поднялся с пола и начал ходить по комнате, зачитывая записку вслух.
