Экипаж плавно остановился у крыльца храма. Лёгкое дежавю пронеслось волной по нервам, но пропало, едва открылась дверца.
Ренельд помог мне выйти из кареты — и по открытым плечам сразу пробежала вечерняя прохлада. Я слегка приподняла край вуали, чтобы увидеть хоть что-то вокруг. А посмотреть было на что. Главный храм Жардина в свете огней, разожжённых в больших каменных чашах, казался теперь угрожающе огромным. Столь основательным, что даже землетрясение не сумело бы его разрушить. Острые пики башен тонули в сгустившихся сумерках, уже почти отгоревший закат только едва золотил их верхушки.
— Надеюсь, сейчас не найдется самоубийц, что нас побеспокоили бы, — месье торжественно-загадочный дознаватель повёл меня вверх по ступеням.
Ворота приветливо приокрылись — и меня, словно шёлковым покрывалом, окутало мягким голосом поющей внутри женщины. Это оказалась одна из служительниц. Совершенно дивная мелодия, даже без аккомпанемента звучала ясно и звонко. Но вместе с тем так нежно, что не нарушала ни единой мысли.
Тот же служитель, что и в первую нашу попытку пожениться, встретил нас у алтаря. За его спиной, в проходе арки, сотканной словно бы из мраморных ветвей, что-то светилось. Теперь, когда в витражи не падали лучи солнца, это было особенно заметно. Я знала этот ритуал — единения магии. Вот только в прошлый раз мы не успели дойти даже до слов согласия, не то что до самой важной части церемонии. Я помнила, как это было с Эдгаром — так же фиктивно и напоказ, как и весь остальной наш брак. Он не стал касаться моей ауры своей, опасаясь, что это может повлечь за собой неконтролируемые эффекты. А сейчас я должна была испытать всё по-настоящему.
— Продолжим с того мига, как мы прервались, — напомнил служителю Ренельд.
И тот согласно наклонил голову.
Но, прежде чем церемония возобновилась, в храм вошли наши немногочисленные гости. Пожалуй, совсем без них обойтись было бы нельзя: браку нужны свидетели. Но, похоже, Ренельд решил обойтись самыми близкими. Его величество с женой, Ксавье, которому лекарь уже разрешил возвращаться к обычной жизни. Мой отец, невероятно взволнованный и, кажется, всё же расстроенный. Но он пытался хранить безмятежный вид и выказывать радость: через вуаль мне было плохо видно. А больше всего меня удивило, что герцог пригласил Перетта Орма — конечно же, вместе с Ивлиной.
Следом за всеми, зато с самым важным видом, в храм рысцой прошёл Лабьет. Уселся на положенное ему место и замер, гордо вскинув морду.
Стало тихо — и служитель, обведя гостей взглядом, продолжил так, словно и не прерывался:
— Итак… Волей, данной мне Первородными, я хочу узнать, готов ли ты, Ренельд де Ламьер, взять в жёны Мариэтту д’Амран, делить с ней радость и горести, стать ей защитой и опорой — что бы ни случилось?
Ренельд мягко сжал мои пальцы в ладони.
— Да, — его голос грянул под сводом храма ясно и уверенно.
— Готова ли ты, Мариэтта д’Амран, взять в мужья Ренельда де Ламьера, быть ему поддержкой, хранительницей духа и мира, создательницей тепла и спокойствия вашего дома?
Ох, как это всё мало походило на нашу с месье дознавателем нынешнюю жизнь. Да и вообще жизнь, к которой я привыкла. Но что ж… Это тоже нужно попробовать.
— Да, — выдохнула я, решив, что для сомнений уже не осталось места.
— Теперь… — Служитель развёл руки в стороны, словно собрался нас обнять. — Вы можете пройти к ритуальному камню, чтобы укрепить единение ваших душ единением аур.
Он отступил в сторону, пропуская нас мимо себя.
Я с осторожностью шагнула в тёмный провал арки, сразу за которым скрывалась залитая синеватым светом комната. За нами закрыли резные ворота. И стало тихо, будто гости пытались расслышать хоть что-то.
— Для нас это даже полезный ритуал, — Ренельд усмехнулся, приближаясь к испускающему ровное сияние обелиску. — Говорят, в таких камнях самые сильные заклинания вскрытия аур. Самая древняя магия…
— Что исходит от самих Первородных, — закончила я за него.
Слегка ноздреватое тело камня было испещрено знаками древнемагического языка.
Я пригляделась к ним, припоминая, но ещё не до конца осознавая, что меня насторожило. И тут заметила, что Ренельд тоже внимательно изучает символы.
— Тебе ничего не напоминает?
— Записи Эдгара. Вот тут, — я указала на одну часть формул. — И вот тут похожая комбинация.
— Это логично, — месье дознаватель покачал головой. — Во время ритуала происходит короткий и безвредный обмен аурами. Крошечными их частями. При должных умениях и правильно поставленных целях, эту основу можно было развить в необходимую. Но всё же эти заклинания слишком просты. Они рассчитаны на короткое взаимодействие, проникновение друг в друга, чтобы добиться гармонии между супругами. Да и к тому же только лишь светлых частей их аур.
— А как же быть нам в таком случае? — я улыбнулась и осторожно провела кончиками пальцев по шероховатой поверхности камня.
— У меня есть светлая часть ауры, если ты забыла, — с укором проговорил Ренельд. — Поэтому будем рассчитывать на неё.
Он встал с противоположной стороны камня и прижал ладонь к неглубокой выемке. Я сделала то же — но со своей. Знаки вспыхнули ярче — и кожу слегка закололо. Пришлось подавить первое желание отдёрнуть руку.
Я прикрыла глаза, прислушиваясь к нарастающим внутри ощущениям. кажется, мы должны были обменяться лишь светлыми частями аур. Но вопреки всем правилам, именно тёмная аура Ренельда словно бы просачивалась сквозь камень и касалась меня лёгкой прохладой. Удивительным пьянящим чувством облегчения. Будто меня мучил долгий жар, а теперь мне дали лечебное снадобье. Поразительно! Никогда не перестану этому удивляться.
Всё, кажется, шло не так, как должно было — но это совершенно меня не тревожило.
Забывшись в лёгком дурмане, я вздрогнула, когда Ренельд коснулся моей руки, замыкая кольцо, по которому перетекали смешанные потоки наших аур.
Я опустила взгляд: вокруг моего запястья клубилось голубоватое свечение, словно целый пучок маленьких молний, прошивающих кожу. А между ними — дымные нити тёмной ауры Ренельда — точно грозовые тучи. Этакая крохотная буря, только без грома.
— Это красиво, — я улыбнулась, поднимая взгляд на жениха. Или уже мужа?
Кажется, уже мужа, потому что я невероятно отчётливо ощущала его внутри себя. Мягкое вторжение — точно поступь чёрной кошки, бесшумно входящей в светлую комнату.
— Безумно хочу тебя поцеловать, — тихо произнёс герцог, откидывая с моего лица вуаль.
