От детских всхлипов и шмыганья носом я удержалась, но вздох всё равно получился тягостным.
— Простите, пожалуйста. Я хотела, как лучше.
— Знаю, — совсем тихо ответил Карфакс. — Моя вина, что не обсудил с тобой меню на вечер. Не думал, что так быстро управишься с готовкой. Сел за клавесин и потерял счёт времени. У нас есть ещё что-нибудь, кроме пирога?
— Каша, — неуверенно ответила я.
— Отлично! — воскликнул колдун. — Неси!
Помилование придало мне сил, на кухню за кашей я неслась быстрее ветра. Она ещё не остыла в чудом раздобытом на рынке котелке. Остатки сливочного масла от пирога я уже не стесняясь добавила к разваренному пшену. Себе-то пожадничала, но кто же знал, какое блюдо в итоге станет главным на столе? Господин колдун собрался есть простую крестьянскую кашу! Эка невидаль. А всё проклятый пирог виноват. Чтоб я ещё раз послушала бабушку!
Торжественный вынос решила не повторять. Бочком протиснулась в гостиную и водрузила котелок на стол.
— Ну вот, — с улыбкой сказал Карфакс и схватился за ложку. — Другое дело. Пахнет изумительно.
— Тоже пикантно? — не удержалась я от подколки.
Язык мой — враг мой.
— Божественно, — стрельнул в меня взглядом хозяин замка и надолго занялся кашей.
Судя по тому, как быстро он махал ложкой, ужин спасён. Каша не подгорела, с солью я угадала. Теперь можно сесть на стул возле стены и ждать. Вдруг колдун пошлёт на кухню за добавкой или велит убрать пустую посуду?
— Феерично, — продолжал сыпать Карфакс длинными и малопонятными словами. — Умопомрачительно. Не знаю, может быть, от перца язык раздражился так, что сейчас я каждый оттенок чувствую, но каша заслуживает самой высокой похвалы. Мередит, браво!
Я всё-таки покраснела ярче свёклы. Проклятье, приятно-то как. Особенно после разноса за пирог.
— Больше никаких специй? — робко спросила я.
— Да, — кивнул колдун. — Только простая еда. Иначе мы с тобой до конца обучения колдовству не доживём. Кстати, об этом. А ну, марш в библиотеку! На ночь глядя читать не заставлю, но книги выдам. Пойдём, пойдём. Смелее, Мередит.
Ох, привязался-то! От одной напасти избавил, так сразу же другой озадачил. Я зевала украдкой всё время, пока мы шли до комнаты, громко названной библиотекой. Три десятка книг, сложенных в одной из немногих сухих спален второго этажа. Зато Карфаксу не пришлось слишком долго искать для меня учебники.
— Начни с этого, — распорядился он, опустив мне в раскрытые ладони рукописный дневник. Его тёмно-синий кожаный переплёт был украшен странными символами. — Мои первые записи. Кратко всё, сжато, тезисно, но чтобы уловить суть магического искусства — самое подходящее чтение. Потом за труды Белфаста можно взяться. Пишет он легко и с юмором. Не каждый колдун так умеет.
— А он жив? — спросила я, стараясь поднять подбородок как можно выше. Труды Белфаста оказались четырьмя толстенными и тяжеленными книгами.
— Нет, давно умер, — мотнул головой Карфакс. — Слишком смелые эксперименты ставил. Котелок взорвался и сжёг Белфаста вместе с лабораторией.
— Одного утопили, другой взорвался. А своей смертью кто-нибудь умер или у колдунов так не принято?
Я поняла, что сморозила глупость, когда у Карфакса лицо вытянулось. Ох, мамочки! Да что сегодня со мной такое?
— Простите, господин, я имею в виду, что судьба известных мне колдунов крайне трагична.
— Я понял, — остановил меня Карфакс. — Хорошая вышла бы шутка, не будь она грустной правдой.
— А почему?
Книги я бережно сложила в угол. Руки почти до пола от тяжести оттянулись, передохнуть надобно. Да и колдун настроился на долгий разговор.
— Мы живём дольше обычных людей. В те годы, когда к крестьянам, горожанам и господам приходит старость, мы ещё полны сил и увлечены обучением. Некогда создавать семьи. Да и незачем. Те, кто решался, видели смерть любимых жён, детей, внуков, правнуков. Долгие годы невыносимой боли от тягостных утрат. Колдовская сила из поколения в поколение передавалась всё реже и реже. В пору моей юности нас в королевстве осталось всего десять. За исключением трёх отшельников, сгинувших где-то в лесах, я лично знал каждого колдуна. Их книги ты сейчас видишь здесь. Последние крупицы некогда великого знания. Не старость забрала моих друзей, а жажда власти и собственная беспечность. Одного утопили в болоте собственные слуги, позарившись на золото, другой смешал недопустимые ингредиенты и взорвался, третий решил, что бессмертен, всесилен и в такой глупости, как еда, больше не нуждается.
— От голода околел? — догадалась я.
— Верно, Мери. Сила питала его, но пищу заменить не могла. Четвёртый сгорел вместе с замком. Перешёл дорогу королю. Во сне сгорел, иначе смог бы потушить пожар. Наверное. Пятый сам себя проклял. Надоело жить. Шестой замёрз на вершине горы. А седьмой сделал шар, исполняющий желания и решил его спрятать ото всех.
Я чуть не пропустила такой важный конец рассказа. Увлеклась загибанием пальцев и не сразу поняла, что Карфакс о себе говорил.
— Не по зубам мне оказалось собственное творение, — грустно улыбнулся колдун. — Триста лет скитался по трём королевствам, но нигде покоя не нашёл. Мы с тобой последние обладатели силы, Мередит. Учись использовать её разумно. Только это нам и остаётся.
От волнения у меня язык онемел. Проблемы трактира, странной не-леди, магического гороха и чудом спасённого ужина уже не волновали так, как невыносимый груз, только что взваленный на меня Карфаксом.
— То есть как последние? А три отшельника? Вы говорили, колдунов было десять.
— О тех отшельниках давно никто ничего не слышал. Даже если живы, то больше не колдуют.
— А их дети?
Карфакс собрался осадить меня. Я видела, как открыл рот и глубоко вдохнул, но осёкся. Сам себя оборвал на полуслове.
— Не знаю про детей. Может, ты — единственная из потомков, а, может, ещё кто-то есть.
— Вроде странной девушки, путешествующей по городам и трактирам? — против воли вырвалось у меня. — Она спрашивала, не живёт ли поблизости колдун. Уж не учителя ли себе искала?
Я замерла, беспомощно уставившись на книги. Последние крупицы знаний. Вот что самое ценное в кладовых замка. Даже не шар-артефакт, о котором никто не знает, а это.
— Как её зовут? — холодно спросил колдун.
— Мне не сказали. Я пошла в трактир, чтобы продать излишки выросшего на огороде гороха и местная подавальщица, Анна, шепнула про девушку. Молодая вроде как. Яркая.
Карфакс мгновенно стал чернее тучи. Я испугалась, что сейчас со злости разнесёт ползамка, а потом снова запрёт меня в подвале и болтать запретит. Молча буду колдовскую науку изучать, дабы шар уничтожить.
— Странно, — наконец, выдавил из себя колдун. — Почему не толпа лиходеев или городских стражников?
