Гость сохранял каменное выражение лица. Я не уставала на него любоваться. Соученица права. Было в нём что-то от лордов.
— Лишь на пороге смерти, — продолжал учитель, — Генриха обуяла тоска по оборванной связи с родом. И он пожелал закопать в свою будущую могилу что-нибудь с гербом Мюррей.
— Правда? — господин Монк приподнял бровь. — Как трогательно. И где же он нашёл фамильные ценности?
— В замке.
— Украл?
— Ну зачем же так грубо? — рассмеялся маг. — Взял то, что ему принадлежало по праву рождения. Вернее, что осталось после того, как предок достопочтенного Питера Гринуэя покинул замок и позволил его разграбить. Итак, приказчик Генриха приехал сюда и тщательно обыскал каждую комнату. Фамильных драгоценностей, понятное дело, уже и след простыл, но приказчик обнаружил тайник. А в нём завещание.
— Какая удача, — цокнул языком гость. — И почему же ваш отец не вступил в права наследования?
— Так он понимал, что не успеет. Замок и земли принадлежат другому роду. Нужен королевский суд, предстоит долгая тяжба. А смерть? Вот она. Не сегодня-завтра. Генрих велел приказчику взять бумагу и составить новое завещание. На сына. Альберта Мюррея. То есть меня.
— Альберта Норфолка, — поправил учителя господин Монк, — в двух завещаниях и у Генриха, и у вас указаны другие фамилии.
— Желание покойной бабушки. Она не хотела иметь ничего общего с «проклятым колдуном».
Мери прыснула со смеху и прошептала: «Ох, сочиняет, ох, плетёт. Уличные артисты обзавидуются. Мастер».
— Допустим, — кашлянул гость, — но почему приказчик не разыскал вас?
— О, Карфакс очень старался. И даже нашёл. Но дело в том, что я рубил камень в каменоломне. А начальник тюрьмы не разрешал заключенным вступать в переписку. Принимал бумаги от Карфакса и складывал в стопку. Ждать пришлось тридцать лет, пока я не вышел на свободу.
У Мери лицо вытянулось. Он прикрыла рукой рот и покачала головой. Хоть мы и знали, что всё рассказанное ложь, но стало неуютно.
— Какое преступление вы совершили? — гость спрашивал холодно, но в его серых глазах зажёгся опасный огонёк. — За что вам дали тридцать лет?
— Пятьдесят, — учитель облокотился на стол. — Столько, сколько положено колдуну за убийство. Пьяная драка в трактире. Единственный раз, когда я на людях швырялся мебелью, не прикасаясь к ней. Обвинитель принёс в зал суда такой же артефакт-обнаружитель, как у вас, и меня признали колдуном. Справка об освобождении есть. Дата, когда я получил от Карфакса письма, тоже. Всё законно. Я хочу получить наследство деда. И чем быстрее, тем лучше.
— Не торопитесь, — поморщился гость, — я должен проверить документы. Нет ли среди них фальшивок?
— Их нет. Поверьте, у Карфакса было достаточно времени. Он искал других наследников и не нашёл. Моя бабушка и мать были обычными женщинами. Одна умерла в пятьдесят лет, другая в тридцать. Сестёр и братьев не осталось. Сам я холост и бездетен. Смиритесь, Монк. Ваш хозяин потерял замок.
— Значит, триста лет назад, — пробормотал гость, взял бумаги и стал внимательно просматривать их под лупой, будто скрытые пометки искал. — А выписки из храмовых книг тоже имеются? О рождении, о смерти? Вижу. Подписи есть, печати, насколько я могу судить, подлинные. Но проверку перед судом всё равно назначат, не радуйтесь. Если хотя бы одна буква в документах не на своём месте, я сумею это доказать.
— Ваше право попытаться, — ответил маг и забрал у господина Монка бумаги. — А теперь прошу вас удалиться. Жду портного с визитом. Не хочу мерить камзол при посторонних.
Гость улыбнулся и встал со стула, а я отменила второе подслушивающее заклинание.
Мередит
Магия начинала мне нравиться. Не будь Анабель с её заклинанием говорящей воды, мы пропустили бы самое интересное. Да и шар-артефакт снова удивил. Замок с ним не только молодел, но и вот что умел, оказывается. Вторая ученица смотрела сквозь стены, плела заклинания и слушала разговоры, а я чувствовала себя мальчишкой, впервые попавшим на ярмарку в день Праздника урожая. Рот не закрывался. Дышалось от восхищения через раз. В голове одно: «ух, эх, как это так?»
А ведь ещё о сложностях с завещанием нужно думать. О хитрости Карфакса, сочинившего историю с наследниками, достойную бродячего театра. О приказчике нынешнего лорда этих земель. О том, как Бель замирала с идиотской улыбкой, разглядывая магическим взором симпатичного господина Монка. Пропала девчонка. Ещё не влюбилась, но пары лишних встреч будет достаточно. Сейчас она спросит, как его зовут, где он живёт.
— Ушёл уже, — вздохнула Бель и несколько раз моргнула. Взгляд прояснился.
— Проследить бы за ним, — предложила я. — Мутный господин. Про завещание тут Мюррею плёл, а на уме незнамо что. Как бы не за шаром приходил. Разнюхивал…
— Ему просто интересно, — тонким голоском ответила Бель и смяла край передника. — Ничего такого.
Ладно, хоть не покраснела. Ой, беда. Я сама ни разу не влюблялась, но со стороны видела, какими дурами становятся девушки. На самом деле дурами. Парень из попоек с друзьями не вылезает, ни в грош её не ставит, а она: «Ничего страшного, он хороший. Поженимся — остепенится». Ага. Два раза. А Монк с его шитым золотом камзолом — вообще далёкая звезда с неба. И тот ещё пройдоха. Окрутит нашу Бель вокруг пальца, все секреты про шар вызнает, обрюхатит и бросит.
— Да он, наверное, женатый, — закинула я второй камень в огород приказчика.
— Скажешь тоже, — вот теперь Бель покраснела. — Одинокий он. Кольца на пальце нет.
Всё. Катастрофа. Она о кольце подумала! «Держите меня семеро, уж замуж невтерпёж». И это восьмидесятилетняя колдунья? Зря её матушка с бабушкой в лесу держали, ой, зря. Что ж мне теперь ото всех мерзавцев её отбивать? А Монк поопаснее трактирщика будет. Образованный, умный, хитрющий, как Карфакс. Они когда на словах грызлись, ни в чём друг другу не уступали. Нет, следить мы за ним не пойдём. Я передумала. Чем дальше от него будет Бель, тем лучше.
— Учитель, — встрепенулась ученица и вытянула спину.
В коридоре послышались шаги. Злой Карфакс заговорил раньше, чем открыл дверь:
— Мередит! На пару слов.
Моя паника отразилась в глазах Бель. Колдун всё понял? Как смог? Мы же не выходили из комнаты и колдовали совсем чуть-чуть. Ладно, куролесили вдвоём, а отдуваться мне одной выпало. Или речь пойдёт о другом? Вдруг Карфакс о Гензеле спросить хочет. Я медленно выдохнула, кивнула притихшей подруге и вышла из трапезного зала.
От колдуна веяло холодом. Он так крепко сжал зубы, что я подумала — уж не свело ли челюсть судорогой? А то и удар хватил. Нет, это невыносимо, пусть говорит, зачем позвал!
— Слушаю, господин Мюррей.
— Мне вешать купол тишины в следующий раз? Я недостаточно чётко выразил приказ никуда не лезть?
