Я взялась за плетеную ручку и с трудом подняла свою ношу.
Надеюсь, господин учитель закроет эту аптеку, как только суд вынесет решение в его пользу. А если нет… Да я всех крыс города на неё натравлю, нашествие саранчи на сад Абрамса организую!
Но это потом. Сейчас нужно продать зелья, пока у меня лицензию не отобрали.
«Мери расстроится, если я вернусь без денег. Мюррей разозлится, что я едва не использовала магию против простого человека, а потом откажется меня учить. Вот и кому лучше сделала?»
Жутко хотелось домой, в лес. Лечь на старенькую кровать, отгородиться книгой от всего мира и ждать, что проблемы решатся сами. Почему нельзя, как в детстве, спрятаться за спину мамы? Позвать бабушку, чтобы она топнула на обидчика ногой. Или мужа, на худой конец? Да, я знала, что к Мери приходил Людвиг и зачем он приходил. Не могла осуждать её за отказ. Но в редкие минуты отчаяния нет-нет да мелькала мысль, что пара жареных цыплят очень бы нас выручили. Ох, я слюной давилась, стоило представить золотистую курочку с ароматом трав. Выйди Мери замуж она бы уже сейчас ни в чём не нуждалась. Жила в большом доме, управляла хозяйством и засыпала с полным желудком. А мы с господином учителем так уж и быть продолжали бы варить зелья и пытаться их продать.
«Стыдись, Анабель, — прозвучал мамин голос в голове. — Желать колдуну навсегда отказаться от магии — жестокий поступок».
Мередит выбрала замок. А ещё господина учителя, потому что любила его. Нет, я ни слова ей не сказала. Сама поступила бы так же. И теперь обязана достать для нас золото.
Я ушла от аптеки на соседнюю улицу и постучала в первую попавшуюся дверь.
— Кто там? — зло спросил мужской голос.
— Попрошайки опять, — ответил женский. Такой же низкий и неприятный.
— Гони их в шею! Топор возьми. Сил уже никаких нет. Я отважу их от своих дверей. Кто бы там ни был, пусть катится в ямы демонов!
Дожидаться, когда ко мне выйдут, я не стала. Прижала корзину к груди и убежала. Да, горожане злые. Уставшие, потерявшие связь с природой и глубоко несчастные. Но зачем же мне топором грозить?
Во втором доме было проще. Там открыла служанка, долго слушала, как я расхваливала лекарства. Покачала головой, что не знает никакого Мюррея, а потом сжалилась надо мной.
— Хорошо, я спрошу у хозяев не нужно ли чего.
Я чуть её не расцеловала. Приплясывала на месте от радости, пока она медленно шла в другую комнату и вполголоса с кем-то разговаривала. У хозяйки сильно болела голова. Услышав о новом лекаре, пока ещё не открывшем свою аптечную лавку, она велела спросить нет ли чего-то способного облегчить её страдания.
— Три капли на стакан воды, — радостно объявила я, протягивая служанке «эликсир номер четыре». Болеутоляющее.
Испытать лекарство решили сразу же. Я терпеливо стояла на пороге и ждала, когда щедро сдобренный магическим заговором отвар трав подействует. Головная боль прошла, хозяйка осталась довольна. Пятнадцать первых медяшек я победоносно зажала в кулаке.
«Хвала богам и спасибо предкам, дело пошло!»
Жаль, что в итоге недалеко ушло. В других домах меня встречали чуть ласковее, чем в первом. Держали эликсиры в руках, но услышав цену, отказывались брать. Дорого.
— Ну раз дорого, значит, не очень нужно, — успокаивала я себя и шла дальше.
К вечеру удалось выручить ещё двадцать медяшек. Маленькая дочь торговца мётлами простудилась. Ко всему прочему её лечили согревающими компрессами и обожгли кожу на груди. Отец был против «колдовского зелья от каторжника», но мать, как истинно волевая и смелая женщина, послала его на кухню за тёплым молоком. А когда он вышел, сунула мне деньги.
— Если мазь и эликсир помогут, я помолюсь за вас богам.
— Лучше расскажите соседям, что у господина Мюррея прекрасные лекарства, — шёпотом попросила я, оставила две склянки и убежала.
Вечер быстро сменился ночью. На свечах горожане экономили, шторки на окнах плотно закрывали, так что я едва плелась в потьмах. С тоской вспоминала летающий ковёр учителя. Путь до замка неблизкий, корзина стала ненамного легче и я, кажется, заблудилась. Ходила кругами. Вот бы взлететь, как птица, и посмотреть, куда мне надо. Хотя что я разгляжу ночью? Даже фонаря с собой не было.
— Эй, красавица, — окликнул меня кто-то и лихо свистнул. — Не меня ищешь?
Я снова прижала корзинку к груди и зашагала быстрее. Бояться нечего, магия при мне. Любому негодяю отпор дам, не хуже Мередит. Трактирщик там или господин Монк, забравшийся в кабинет учителя.
— Куда же ты? — расхохотался незнакомец. — А поговорить? Негоже отказывать солидному мужчине. Я ж со всей лаской.
— А я ведь и поджечь могу, — пробормотала под нос и побежала так быстро, как позволяли уставшие за день ноги.
Свернула в совсем уж тёмный переулок, запнулась о бочку, сбила что-то с крыльца и оно шумно покатилось по улице. Мужчина не отставал. Я сама не давала потерять себя из виду. Святые предки, как бы зелья не разбить! У нас не было денег, чтобы сварить новые. На стеклянные бутыльки уж точно. Из глины посуду обжигать?
— Стоять! — кричал мой преследователь. — Ишь, прыткая коза. Догоню, целой не останешься!
Ног я уже не чувствовала, дышала, жадно хватая воздух открытым ртом и почти вывалилась из переулка на широкую площадь. Луна вышла из-за туч. Где-то громко заржала лошадь, а я беззвучно засмеялась, увидев яркий свет, льющийся из окон постоялого двора. Спасена, спасена! Здесь слишком много людей. Ни одному лиходею в голову не придёт творить надо мной бесчинство. Но помочь себе надо.
Я судорожно вздохнула и закричала:
— Помогите! Грабят!
Больше ничего не успела сделать. Озверевший от погони городской сначала толкнул меня в спину, а потом схватился за плечо. Корзинка выскользнула из ослабевших рук. Склянки разбились с оглушительным звоном, в воздухе остро запахло травами. Мне до слёз стало обидно. Столько работы, столько надежд!
— Добегалась, кобыла? — зарычал городской, обдавая вонью перегара и гнилых зубов. — Ща заплатишь за мои больные ноги. А ну пошла!
— Помогите! — крикнула я и тут же почувствовала, как жёсткая ладонь зажала рот. Хватка городского стала железной. Он потащил меня обратно в переулок.
«Нужно колдовать, нужно колдовать» — стучало в голове, но от страха я не могла сосредоточиться. Искры вспыхивали на ладонях и гасли. Мамочка, как звучит заклинание щита? Два слова нужны были, и оба вылетели из головы.
— Щас заплатишь, — ворчал городской. — Щас, подожди.
Я дернулась из последних сил и закрыла глаза. Полный постоялый двор людей, Питер Монк где-то там, и как в трактире… Никто не поможет, всем плевать.
Я заплакала и почувствовала, как что-то горячее выходит из меня. Яростное, бесконтрольное, магическое. Лиходей зашипел, отдернув руки. Я рухнула на землю и смогла закричать:
