Он поехал к ее дому сразу после завершения дел в банке, сам, без звонка. Оторвал от какой-то книги, которую она читала на диване в гостиной. В драных джинсах и черной майке без верха белья.
Тиму открыла Алина, которая изумилась его появлению не меньше самой Лизы.
— Поехали, — только и смог процедить мужчина.
Лиза подняла на него удивленные глаза. Черные ресницы, брови, темно-карие радужки. Почти белая кожа, ни следа косметики. Даже он при всем своем опыте дал бы ей меньше двадцати пяти лет. Идеальный образ для мошенницы — сама невинность.
Она собиралась минут тридцать и вышла уже с легким макияжем, в узком сером платье из плотного трикотажа. Соблазнительный контраст талии и бедер не остался незамеченным мужчиной. Тим сглотнул. Такая девушка без труда могла устроить личную жизнь нормальным способом, даже сделать кого-то счастливым. И не самого последнего неудачника. Но такой саранче всегда всего мало.
С местом он не стал заморачиваться и просто привез ее к себе домой. Они сразу поднялись в спальню. Лиза выглядела озадаченной, Тим молчал. Он кинул взгляд на белую шею, вспомнил танец девушки у шеста. С силой моргнул, отгоняя видение. Тогда он оказался во власти невероятного чувственного драйва. При нынешних обстоятельствах любое напоминание о тех ощущениях вызывало тошноту.
Меньше всего он хотел, чтобы она раздевалась. В то же время жаждал использовать ее сегодня по полной, ведь она наверняка уже решила — он повелся на ее напускную истерику и будет вести себя с ней предельно нежно. Безумно хотелось ее разочаровать. Плюс он нуждался в удовлетворении, и именно ею. Чтобы она больше не возникала в его мозге.
Лиза стояла перед ним, сомкнув в замок опущенные руки. Идея, как осуществить желаемое и не касаться ее, пришла внезапно.
— На колени, — холодно приказал Тим.
Она распахнула глаза и не сдвинулась с места.
— Я тихо говорю? — уточнил мужчина. — На колени!
Лиза неловко плюхнулась тонкими колготками на жесткий голубоватый ворс. Но даже в этом неуверенном движении хрупкой фигурки просквозила грация. Тимура это только еще больше злило.
Он подошел к ней вплотную, двумя пальцами взял за подбородок. Вздернул лицо девушки и посмотрел в него сверху. Ее веки подрагивали. Так-то, крошка… Не отрывая взгляда, он опустил ладонь на свой ремень. Разобрался с пряжкой, потянул вниз молнию ширинки. Снял темно-серые брюки, а черный хлопок белья лишь сдвинул.
Девушка продолжала бездействовать. Он взял в руки член и ткнул головкой в ее губы. Подбородок сильнее сжал, потянул вниз. Инстинктивно ее рот открылся, и Тим медленно вошел в него. Оберегая скорее себя, чем ее. Второе движение он произвел с большим напором.
Лиза глубоко вдохнула воздух носом, выдохнула, пощекотав чувствительную кожу пениса. Тим прикрыл глаза от этого ощущения, но тут же прогнал от себя удовольствие. Его внутренности разрывало от странного противоречия — он хотел разрядки и запрещал себе наслаждаться ею.
Нежный рот покорно принимал его гудящую плоть. Он пропустил сквозь пальцы темные кудри и властно держал ее за затылок. Не ранил физически, но и не старался завести. Не заигрывал с ней словами, как раньше. Просто молча трахал. Низ живота болезненно ныл, словно он не выплескивал возбуждение, а наоборот копил его без выхода. К вискам подкрадывалась боль.
Тим закрыл глаза, концентрируясь на своем теле, но тут же понял, поступил так зря. Перед глазами тут же возникло лицо бывшей жены. Самодовольная усмешка упругих губ. Он едва не застонал от тупой ярости, пробивающейся через возбуждение. В ушах стоял голос Людмилы: «Ты все такой же, Тим». Кровь прилила к лицу.
Он двигался быстро в теплом и влажном девичьем рту, но не приближался к развязке. На задворках сознания уже появилась мысль прекратить всё. Наплевать, выгнать ее и остаться в спасительном одиночестве. Но вдруг он ощутил прохладные пальчики у основания члена.
Усилием руки Лиза сбила его темп. Сделала несколько движений ладонью вокруг ствола. Тим замер, тяжело дыша. Почувствовал гладкий язык на головке. Она лизнула чувствительное место, провела ладонью по всей длине. Вернулась вниз, снова нежно коснулась губами кончика.
По животу мужчины прокатилась дрожь. Языком она сделала медленный круг, из самого нутра Тима вышел стон облегчения. Лиза насаживалась на него все глубже, инстинктивно порхая языком. Мужчина уже не сдерживал грудные звуки. Когда они почти перешли в крики, она чуть отстранилась, сжала рукой пенис. С хриплым рыком Тим излился ей в ладонь.
Он шумно гонял воздух, пытаясь не осмысливать, что сейчас было. Она как будто почувствовала его надрыв и в прямом смысле спасла его. Тим чувствовал себя оголенным и беспомощным. Он быстро поправил белье и скрылся в ванной.
Хотелось встать под горячий душ, расслабить одеревеневшие мышцы. Но прежде нужно было удалить девицу из его спальни. Тим поплескал водой на лицо и вышел к Лизе. Девушка сидела на краю кровати.
— У вас что-то произошло?
Он даже не понял, с каким оттенком был задан вопрос, настолько он его ошеломил. Надо же, решила залезть ему в душу. Видимо, поняла, что больше нет смысла разыгрывать оскорбленное достоинство.
— Когда ваш рот был занят, вы смотрелись лучше, Лиза, — прищурился он, — собирайтесь и уходите. У меня, поверьте, дела куда лучше ваших. И да… Добирайтесь домой сами, мне надоело обеспечивать вашу доставку.
Взгляд черных глаз задержался на нем, но уже через пару мгновений Лиза отвернулась и вышла. Тим с остервенением принялся расстегивать пуговицы белоснежной рубашки.
Лиза
В прошлые встречи Лиза чувствовала омерзение, стыд, даже ненависть к Тиму. Но сегодня в первый раз он ее реально напугал. В мужчине кипели эмоции, их природа была ей непонятна. До этого он вел себя с циничным спокойствием, а в этот раз словно мстил. Сам при этом страдая.
Резкими движениями и пренебрежительным обращением он пытался выплеснуть что-то изнутри. И не только сперму. Лиза всегда чутко ощущала чужие эмоции, Тима от них явно распирало. В какой-то момент ее накрыл страх, что он применит насилие. Поэтому она включилась и помогла ему справиться с физическим напряжением. Но моральное никуда не делось, иначе бы он не выкинул ее за порог, как кошку.
Впрочем, Лизе не хотелось обдумывать страдания этого человека, ей вполне хватало своих. Двадцать одна ночь… Много, слишком много. Позади только пятая, даже не четверть. Лиза ощущала себя в тюрьме — карточного обязательства отца и своего собственного морального долга. Она не могла позволить уничтожить ее семью… Пятнадцать лет назад она потеряла маму, еще раз подобное она не переживет.
От воспоминания о матери по сердцу Лизы полоснула тоска. Конечно, боль утраты уже притупилась и не была такой всепоглощающей, как в первые годы после роковой автокатастрофы. Но все равно Лизе до дрожи не хватало мамы, особенно сейчас, когда ей даже просто нормально поговорить было не с кем.
