– Ты пьян.
– Ну и что?
– Ну и что?! Совсем больной?! Мало сегодня натворил?!
– А ты че приперлась? Поорать на меня? – спокойно спрашивает Никита. – Твой гребаный принц наверняка идеальный. Не придерешься. Так ты соскучилась по острым ощущениям? Я могу их обеспечить…
Никита подходит ближе и закидывает меня на плечо. Шагает по пирсу обратно к беседке и с демонической легкостью вносит меня внутрь, захлопывая за собой дверь. Он ставит меня на ноги рядом с диваном и смотрит в глаза.
– Раздевайся! – рявкает он и отходит.
– Что? – хлопаю мокрыми ресницами, наблюдая, как он достает стопку вещей из комода и включает горелку.
– Не хочешь сама? Я помогу, – бросает Никита, оборачиваясь, и шагает ко мне.
Хищный взгляд, походка зверя.
«Я не добыча. Не жертва», – повторяю про себя, но это не помогает.
Я могу быть сильной. Могу. Но только не рядом с ним.
Он хватает за край футболки и снимает ее. Ловко расстегивает шорты и присаживается на корточки, стягивая мокрую джинсовую ткань вниз по бедрам. Смотрит в глаза снизу вверх, гипноз действует безотказно. Поднимаю одну ногу, затем вторую. Остаюсь в белье, совершенно не чувствуя смущения. Одно лишь раздражение, что Никита сам еще в одежде.
Никита встает, его теперь уже отсутствующий взгляд причиняет боль. Он заводит руки мне за спину и нащупывает застежку. Вытягиваю ладони, чтобы прикоснуться к нему, но Никита отшатывается, словно я ему противна. Он хватает одеяло и накидывает мне на плечи, укутывая:
– Остальное сними сама.
– Сам сними! – заявляю я, взбешенная его пренебрежением.
– Аня… – хрипит Никита. – Не искушай меня.
– А то что?!
– А то я трахну тебя прямо сейчас, а потом найду и грохну твоего хахаля! Такого исхода ты хочешь? Если нет, то лучше заткнись!
Слова – копья. Взгляд – огонь на поражение.
Сжимаю плед и отворачиваюсь. Снимаю белье и поднимаю с пола мокрые вещи.
– Сядь. И ноги укутай! – приказывает Никита, забирая одежду.
Он развешивает ее поверх комода. Туда же отправляются и его шорты вместе с футболкой. Стараюсь не пялиться, как он переодевается, но это то же самое, что положить в рот любимую конфету и выплюнуть ее, не насладившись вкусом. Мускулистая спина, шрамы на смуглой коже. Крепкие руки, которые берут и выбрасывают одинаково легко. Взгляд все ниже… Задница. Помню, как впивалась в нее ногтями, умоляя быть жестче. Опускаю голову, взывая к самоконтролю.
Нельзя…
Он под запретом…
Этот парень не для тебя…
Но он мой!
Нет! Он сам от тебя отказался. Бросил.
Но он здесь!
И ты ему не нужна.
Но он нужен мне!
Никита садится рядом, одетый в растянутую футболку и спортивные штаны. И все равно он остается для меня самым привлекательным. Будь он даже в костюме креветки, я бы не изменила своего решения.
Внимательно наблюдаю за Никитой, движения будто рваные, дыхание тяжелое. Я бы решила, что он нервничает, если бы не знала его так хорошо. Он кладет локоть поверх спинки дивана, ладонью подпирает голову и сгибает одну ногу, усаживаясь ко мне лицом.
Дождь стучит в стекла. Раскат грома бьет по ушам, а молния пронзает небо яркой вспышкой. Белый свет исчезает, возвращая в беседку полумрак, но я вижу все, что нужно.
Его…
Это казнь. И я сама пришла к палачу.
– Вот объясни мне, какого черта ты приехала? Че тебе дома не сиделось? – обвинительные нотки в его голосе бьют по уверенности, которая и так еле-еле стоит на ногах.
Отвожу взгляд. У меня нет ответа на его вопрос. Точнее, вряд ли он захочет его услышать. На глаза попадается бутылка коньяка…
– Не могла же я позволить другу пить в одиночестве. Решила, что тебе нужна компания.
– Кто из дебилов меня сдал? Кислый или Вася?
– Никто.
– Не надо их выгораживать!
Эй! Вообще-то это он здесь провинившаяся сторона! Совсем офигел?! Злость придает сил, и я поворачиваю голову:
– Это ты разбил окно в машине Матвея?
– Имя у него собачье какое-то, – выплевывает Никита. – Не могла кого-то получше найти?
– Речь не о нем! О тебе! Какого лешего ты вытворяешь, Никит?!
– Зачем ты приехала? Разбираться вместо своего ушлепка? Круто! А он че? Остался дома борщ варить?
– Никита… Прекрати…
– Что прекратить?! Говорить правду?
– Да что с тобой?
– А с тобой?!
Каждая наша встреча – схватка. Я борюсь за него, а он за свою свободу и неприкосновенность. Так глупо… И зачем мне все это?
Никита тянется к бутылке, обхватывает ее и подносит горлышко к губам. Делает несколько больших глотков и даже не морщится. Словно водичку пьет. Нифига себе.
– Я тоже хочу, – высвобождаю руки из одеяла.
Никита смотрит на мои обнаженные плечи, делает еще пару глотков и только после протягивает бутылку:
– Посуды нет. Льда тоже…
– Отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Зажмуриваюсь и пью. Вкус приятный и очень знакомый. Точно! Это тот самый коньяк, что был в квартире у Никиты в ту ночь, когда мы… Грудь сдавливает тоска. Как бы мне хотелось вернуться туда, где я была почти счастлива. Отдаю бутылку и прижимаю тыльную сторону ладони к горящим губам. Крошечный огненный торнадо зарождается внутри. Крепкий алкоголь на пустой желудок – жди беды.
– И как ты справляешься с ролью бармена? – Никита неодобрительно качает головой.
– Нормально. Макс меня всему научил.
– Уже разбивала бутылки о головы тупых клиентов?
– Нет!
– Значит не всему.
– Если бы ты не сбежал, то мог бы тоже поучаствовать в моем становлении.
– Я бы не пустил тебя за бар. Только если я стал бы твоим первым и единственным клиентом.
– Тогда хорошо, что ты свалил… – усмехаюсь я.
Воздух вокруг становится вязким и плотным. Время замедляется, или это я становлюсь медленней.
– Да… – подтверждает Никита.
– Но ты вернулся. Зачем?
– Я не собирался встречаться с тобой.
– Так это из-за тебя в четверг меня пытались выпроводить из караоке?
– Да.
Ого… А Никита, когда пьян, куда более отзывчив, чем обычно. Значит, пора задать весь список вопросов. Вдруг повезет.
