Больше не жду ни секунды. Вскакиваю с места и быстрым шагом направляюсь к беседке. Песок обжигает ступни, только подгоняя. До меня доносятся женские голоса, приходится немного притормозить, чтобы прислушаться. Бабские разборки?
– Я считала тебя подругой! – шипит кто-то. Походу, рыжая.
– Подругой? Ты сама хоть знаешь, что это значит? – отвечает Аня.
– Из-за тебя Володю… Ты сука, Аня. Вот ты кто. Натравила на него своего психа и радуешься. Молодец!
Да эта девка в говно. Жара быстро разгоняет алкоголь по организму. И куда смотрит Володя? Ах да… Ему же насрать.
– Слушай меня сюда, Вика, – рычит малышка, и я улавливаю в ее голосе знакомые интонации. Мои собственные. – Не лезь ко мне, поняла? Твой Володя последняя тварь, и он получил то, что заслужил.
– Да ты втрескалась в него, а он тебя кинул. Завидуешь, что он выбрал меня? Поэтому решила отомстить?
– Что?! Ты больная?! Он меня чуть не изнасиловал. Твой ангелочек Володя… Да он тебя ни во что не ставит. Неужели сама не видишь?
– Ой-ой… А твой Никита, конечно же, лучше… Он трахает все, что движется, и кинет тебя, как в прошлый раз. Вот увидишь!
– Я тебе последний раз повторяю, – холодно произносит Аня. – Отвали от меня. И хватит стучать на меня родителям. Думаю, ты знаешь про видео, на котором Володя…
Слышу шум, топот, а после вскрик. Выскакиваю из-за угла. Пьяные телки же вообще без башки. Громкий хлопок. Жалобный визг.
Подхожу к малышке. Она медленно опускает руку, держа спину идеально прямо. На ее лице бесчувственная маска, а рыжая прижимает ладонь к щеке, по которой только что получила. К спектаклю присоединяется еще один участник. Володя идет к нам со стороны параши, поправляя шорты.
– Что?..
– Следи за своей телкой, Володь.
– Вова, она меня ударила, – скулит рыжая и жмется к нему в поисках защиты, которую никогда не получит от этого труса.
– Может, тебе стоит следить за своей, Клим?
– Так я слежу, – усмехаюсь. – Скажи спасибо, что она ее песком не накормила.
Володя кривит губы и раздувает ноздри. Он хочет мне ответить. Очень хочет, но… Не может. Кишка тонка.
– Слушай, Клим…
– Нет. Ты меня слушай. Я дважды предупреждать не стану, не давай новый повод. Можем и вторую часть снять. Ребята будут в восторге.
Вова напрягается, но терпит, а вот его синяя телка нет.
– Ты! – тычет в меня пальцем. – Мразь! Чтоб ты сдох! А перед этим тебе вернулось все в троекратном размере!
Аня дергается и открывает рот, но я запечатываю его ладонью, прижимая к себе горячую маленькую голову.
– Солнышко, будешь много базарить, о чем не надо, и тебе съемки организую. Поняла? – с презрением говорю я, сверля рыжую взглядом.
Она тут же сереет и затыкается. Видимо, поняла. Вова грубо хватает ее за предплечье, собираясь увести.
– Я вас еще не отпускал…
– Клим, – вздыхает Володя.
Как же его бесит собственная беспомощность, а меня наоборот забавляет. Уверен, Володя тоже это чувствовал. Ведь он был там, в роли шантажиста. Ощущал себя крутым и сильным. Так пусть теперь ощутит себя жалким дерьмом.
– Ответишь на вопрос… по старой дружбе? – усмехаюсь я.
– Какой вопрос?
– Это ты подсказал Глебу, где меня можно найти, если я в городе?
– Нет. Не я.
– Кроме тебя и Сереги он не знает никого из моего окружения. Есть мысли?
– Это не я!
– С Серым давно общался?
Аня каменеет, но я успокаиваю ее, обнимая второй рукой и поглаживая кожу на плече.
– Пару недель назад, – нехотя отвечает Вова. – Он говорил, что видел Глеба.
– Вот как, – киваю задумываясь. – Свободны.
Парочка уходит, а я ненадолго погружаюсь в мысли. Если Глеб пришел по наводке Сереги, то что еще мой бывший друг мог ему рассказать? Они оба меня ненавидят. И теперь даже не знаю, кто больше. А единственный способ достать меня, это…
Опускаю голову, встречаясь с ударной волной водной стихии. Аня… Не хотелось бы снова втягивать ее.
– В чем дело? – спрашивает Аня.
– Ты что творишь? – задаю ей встречный вопрос. – Псих в нашей паре один. Че ты к ней вообще полезла?
– То есть морды бить можно только тебе? Причем по поводу и без… – она обиженно хмурится.
– Аня, ты снова? Я плохой пример для подражания. Заканчивай с этим.
– Не нуди, Никит. Я ей всего лишь леща дала. Она его выпросила.
– Не спорю…
В кармане снова начинает надрываться телефон. Мать никак не угомонится? Сколько можно? Вытаскиваю мобильник, чтобы включить беззвучный, но меня тормозят незнакомые цифры на дисплее. Это не она…
– Да? – отвечаю на звонок.
– Здравствуйте. Никита Сергеевич?
– Это я.
– Знаете Антонову Марию Константиновну?
– Да. В чем дело?
– У нее был инсульт. Второй за последние полгода. Она сейчас в нашей больнице, состояние критическое. Она не оставила нам контактов родственников, пришлось взять ее телефон. Вы ведь сын? Можете приехать?
Распахиваю дверь машины, Аня тоже порывается выйти.
– Побудь здесь, – прошу я, оборачиваясь. – Станет жарко, заведи мотор и включи кондиционер.
– Но…
– Аня, – качаю головой, замолкая. Такое чувство, будто в горло воткнули ржавый клинок.
– Если я буду нужна, просто позвони. Хорошо?
Киваю и выхожу на улицу. Не ощущаю ничего, ни жара солнца, ни дуновения ветра. Чувства отключены. Их нет. Они мне не нужны. Я вообще не обязан приезжать, но не могу иначе. Кто, если не я? Кто? У нее нет никого, ведь она отдала всю себя человеку, который сам прикован к больничной койке. По моей вине… Мысли об отчиме будят привычную ярость. Стоп-стоп. Сейчас нужно собраться.
В холле встречаю уже знакомую регистраторшу. Женщина напрягается и пытается выдавить вежливую улыбку. Это лишнее…
– Я к Антоновой.
Она тут же меняется в лице. Секундный разгон от презрения до жалости. Тетка звонит по стационарному телефону и потом просит меня присесть на скамейку ожидания. Через пару минут выходит врач. Еще одна женщина в возрасте с бесшумной походкой и усталым бледным лицом.
– Никита Сергеевич?
– Да. Здравствуйте.
– Здравствуйте. Пройдемте со мной.
Она разворачивается и уходит дальше по коридору. Шагаю следом, сохраняя хладнокровие, хоть уже знаю, что она мне скажет. Я сразу увидел это в ее глазах. В первую секунду, как она подошла.
