— Твои глаза сверкали, как расплавленный металл, а сейчас они цвета юной ночи. Поэтому мне кажется, ты не сможешь плохо обойтись со мной.
— Чего ради понадобилось тебе пробираться в сад дев? Неужели для того, чтобы забраться в наши постели? По-моему, в Вешуме предостаточно женщин.
— Там нет такой, как ты, — возразил Симму. — Теперь твои глаза темны, как гиацинты.
Кассафех улыбнулась, отбросила в сторону «нож» и поставила светильник на пол. Симму обхватил ладонями талию Кассафех, которая оказалась так стройна, что его пальцы почти соприкоснулись… Волна прекрасных золотых волос накрыла их обоих.
— Ты из рода демонов? — спросила Кассафех.
— Я знал некоторых из них, — ответил Симму. — Как-то видел даже князя демонов, Владыку Ночи.
— И ты собираешься осквернить святыню этого тупого вешумского бога?
— Нет. Я хочу преподнести подарок всем богам, а особенно Владыке Смерти.
— Расскажи мне, почему ты здесь, — попросила Кассафех. — Я охотно стану твоей, только сначала расскажи.
— Хорошо, — согласился Симму, — я расскажу, если ты пообещаешь больше никогда об этом не спрашивать.
И он рассказал ей о двух колодцах и о том, что, лишив девственности девять хранительниц, он пробьет в небесном водоеме брешь — через нее прольется вода бессмертия. Именно ее и собирался похитить Симму.
— А ты герой, — удивленно протянула Кассафех и еще крепче прижалась к нему.
Кассафех не кричала, сдавая свою цитадель, или кричала так тихо, что лишь Симму слышал ее.
Зато кричала ночь, ночь и поруганная долина.
Сначала грянул гром. Земля в страхе съежилась, а звезды, казалось, сорвались со своих мест и закружились по небу. Сверкнула молния, ужасная молния, расколовшая тьму и разорвавшая небо на части. Молния ударила в золотой купол храма, и тот раскололся, как яичная скорлупа. Далеко в стороны разметало позолоченные осколки. Сквозь разбитый купол молния ударила в металлическую чашу с костяной пробкой и, со страшным треском сорвав ее с места, отшвырнула в сторону — и открылась небольшая круглая яма, которую раньше скрывали иллюзии из золота и слоновой кости.
Любовники, чьи сплетенные тела содрогались от наслаждения, не обратили никакого внимания на эти катаклизмы.
Но вскоре они, утомившись от танца любви, услышали тяжелую поступь Судьбы, сотрясающую небо. После могучих ударов грома наступила тишина. И в тишине родился звук, от которого мышцы любовников расслабились, волосы встали дыбом, а сердце — остановилось: где-то далеко-далеко с леденящим душу треском разбилось что-то стеклянное.
В одном из уголков сада золотых дев начался дождь. Дождь — вернее, узкий поток воды — хлынул из какой-то невидимой точки в небе сквозь разрушенное здание храма прямо во второй колодец. Капли этого дождя не сверкали и не блестели, они напоминали мутный сироп свинцового цвета. Дождь шел лишь несколько секунд. Затем источник этого потока закрыли — или он закрылся сам собой. Не в этом дело. Вода бессмертия пролилась на землю.
Гроза ушла прочь, но тучи еще долго блуждали, словно сети среди звездных стай, и ледяной ветер бушевал в саду. А когда, наконец, утих и ветер, долина странным образом изменилась.
Волшебство, сотворенное колдуньей, разрушилось, оставив лишь обломки и лохмотья. Полупрозрачные тигры, словно желтые полосатые привидения, бродили среди развалин храма. Пышущая жаром стена остыла, и сверкающая корона над ней исчезла. Создания колдуньи рассыпались в прах. Чудовища, оставшиеся снаружи, тоскливо выли на луну или вяло почесывались. Дозорные, все еще искавшие деву-самоубийцу пали ниц в ужасе, когда ударила молния, а теперь с несчастным видом смотрели на остывшую стену. Возникло странное противоречие: через двести тридцать три года в саду, наконец, появилось нечто достойное охраны — бессмертие, но не осталось ничего, что могло бы его теперь сохранить.
В пустыне, добавляя в общую картину уныние, мрачно выли дикие псы. Неясно, правда, почему. Ведь все происходящее их совсем не касалось.
Глава 10
Разбуженные грозой, восемь избранниц столпились на лужайке перед дворцом, который уже не выглядел таким изумительно красивым, как раньше. Оказалось, что он — сооружение из подпорок и мешков с песком. На склонах холмов больше не цвели розы и гиацинты; там росла лишь сорная трава и простые полевые цветы.
— Это все оттого, что мы согрешили! — пронзительно закричали избранницы. — Это все из-за Кассафех, она заставила нас согрешить.
И тут среди деревьев мелькнула призрачная олениха. Девы взвыли.
Ветер разогнал тучи, и солнце показалось над восточной частью долины, открыв нелицеприятную действительность. В небе, хлопая крыльями и насмешливо каркая, пролетел ворон. Вчера он, наверное, казался голубкой.
Кассафех выбежала на лужайку к стонущим девам.
— Радуйтесь! — воскликнула она. — Радуйтесь! Теперь в зловонном колодце Бога появилось, наконец, нечто поистине драгоценное. Идите и сами увидите!
Но избранницы глядели на нее с ненавистью. Если бы они не имели соответствующего воспитания, они побили бы Кассафех, но сейчас их оружием стали языки и свирепые взгляды.
— Подлая тварь! Будь ты проклята!
— Пусть тебя сожрут шакалы!
— И вороны выклюют твои дьявольские глаза!
— Бог превратит тебя в саранчу!
— Будь проклято твое имя во веки веков!
— Беее! — ответила Кассафех, точно так же как раньше. — Беее-беее!
Тут на склон вышел юноша, Симму. Он нес глиняную фляжку (вчера она была серебряной), привязанную к поясу веревкой из стеблей, той самой, которую сплела Кассафех.
Восемь избранниц в ужасе отшатнулись. Они вытаращили глаза и, хрипло завизжав, бросились бежать. Несчастные создания, они не заслужили такой горькой участи, не заслужили они и такого позора.
Всю оставшуюся жизнь они будут искренне думать, что их опозорили.
Симму и Кассафех отправились к разрушенному храму, молчаливые, бледные и опьяненные величием происходящих событий.
Под их ногами хрустели обломки полуистлевших костей и гремели куски жести — былая роскошь золотого храма. Трещины испещрили пол, оконные решетки раскололись.
Кассафех и Симму, дрожа, вглядывались в яму маленького грязного колодца.
— Он больше не воняет, — заметила Кассафех. — Новое вино облагородило старое.
— Серая свинцовая вода, — задумчиво произнес Симму. — Я всегда думал, что она должна быть золотой.
— Ну, черпай же скорее, прошу тебя! Симму опустил в колодец фляжку на веревке. Они стояли неподвижно, словно зачарованные, с благоговейным страхом вытаскивая фляжку, и, как только она оказалась на поверхности, оба впились в нее неподвижным взглядом.
