Глава 7
В ту ночь Зайрек спал на холодном берегу, но не замерз. Он мог теперь вызывать не только колдовской, но и обычный огонь, который и согрел его этой ночью. Из ночной тьмы, словно из черного бархата, он сотворил шатер. У входа в шатер он поставил медную клетку с мертвым Хабзуром. Тело подводного короля уже смердело, вернее, смердело бы, если бы Зайрек-чародей не отгонял омерзительный запах, сжигая в пламени костра черные благовонные смолы. Вся эта колдовская роскошь была доступна ему — в те дни истинный маг мог исполнить почти любое из своих желаний.
В тот вечер Зайрек долго разглядывал Хабзура.
— У тебя есть то, чего нет у меня, — смерть, — сказал Зайрек. — Однако теперь я не жажду смерти.
Но застывшие глаза Хабзура, казалось, ответили ему: «Эту дверь тебе не дано взломать. Такая роскошь тебе недоступна. Смерть не повинуется Зайреку. Как бы ни изнывал Зайрек от жажды в пустыне жизни, прохладный напиток смерти будет не для него еще долгие века». И на это чародею нечего было возразить.
— Ты сгнил и воняешь, король, — огрызнулся Зайрек.
В мертвых глазах короля отражалось пламя костра: «А взгляда моего тебе все равно не выдержать».
Зайрек вытянулся на мягком бархате и уснул. В те давние дни, когда он был жрецом, он презрел бы такое роскошное ложе. В ту ночь чародею снились женщины, те самые запретные женщины, от которых его держали подальше, предостерегая от плотских удовольствий, — золотистые и бледные, шоколадные и янтарные. Они ласкали колдуна, но, стоило ему добраться до вершины наслаждений, кто-то шептал ему: «Любовь — это еще не все». Колдун беспокойно ворочался во сне и слышал: «Так же, как и жизнь». И уже ближе к рассвету в третий раз он услышал таинственный шепот: «Так же, как и колдовство». Но, будучи теперь просвещенным и мудрым, Зайрек вскоре забыл об этом сне.
Когда же он проснулся, солнце уже поднялось. Плоть отслаивалась с трупа короля, словно лазурные листья. Зайрек ударом кинжала отрубил с левой ноги мертвеца большой палец, ставший теперь голой костью.
Хоть небо и было ясным, неспокойное, сверкающее на солнце море кипело, накатываясь на берег.
Зайрек вошел в воду по колено и бросил в море кость.
— Я обещал вам вернуть тело короля, — пробормотал он, — но мы не условились, в каком виде.
Несколько дней колдун шел вдоль берега. Это оказалась не та страна, из которой он уплыл на пиратском судне. Зайрек шел босиком. С самого детства он никогда не носил обуви… Потом люди станут думать, что он делает это напоказ. Зайрек ведь так могуществен! Неужели он не может купить себе обувь? Колдун больше не тащил с собой клетку с гниющим королем — он снабдил ее ногами, и она сама шла за ним следом.
На пятый день Зайрек миновал три деревушки на берегу моря. Узкие рыбачьи лодки были вытащены на берег, потому что бурное и изменчивое море распугало всю рыбу, и она ушла в глубину.
В первой деревушке мужчины, сидевшие на покрытом галькой пляже, вскочили и сломя голову бросились прочь от человека, за которым шагала по песку медная клетка с мертвецом. Во второй деревушке к нему подошел один из рыбаков и умоляющим голосом произнес:
— Ты, верно, могущественный чародей, господин. Скажи, сколько еще времени погода не пустит нас в море? Наши женщины и дети голодают…
— Я приведу вам рыбу, — ответил Зайрек. Он что-то сказал, повернувшись к морю. Огромная волна накатила на берег и ушла, оставив десятка два бьющих хвостами, задыхающихся рыбин. Это потрясло рыбаков. Ни один земной колдун, о котором они когда-либо слышали, не мог повелевать морем и его созданиями. Однако Зайрек, познавший магию морских королей, посмеялся над рыбаками: когда они бросились собирать неожиданный улов, чтобы унести его домой, о берег ударила вторая волна, промочив до нитки рыбаков, залив их сети и лодки и смыв с берега всю рыбу. Зайрек стоял и смотрел на происходящее со зловещей улыбкой.
Рыбаки в гневе и ужасе стали осыпать чародея проклятиями. А один из них, разозлившись, схватил камень и швырнул его в колдуна. Камень раскололся в воздухе, и его осколки, не причинив Зайреку ни малейшего вреда, упали на землю. Колдун что-то сказал, обращаясь к бурному морю, а потом обернулся к человеку, посмевшему швырнуть камень:
— Когда ты в следующий раз отважишься выйти в море, твоя лодка пойдет на дно, и ты вместе с ней.
Третья деревня, по сравнению с предыдущими, процветала. На воду, словно ширококрылая птица, опускался вечер. У тропинки, идущей вдоль берега, стояла харчевня, освещенная желтыми огнями. Изнутри доносилось громкое пение. Зайрек вошел в харчевню, медная клетка не отставала от него. В зале тут же воцарилась тишина.
— Вина и мяса, — бросил Зайрек, а когда ему принесли требуемое, он стал есть и пить в своей обычной бесстрастной манере. Страшная клетка скрывалась в тени, но запах разложения — теперь более слабый, ибо немного осталось от плоти Хабзура — просочился во все углы, вызвав у пирующих бледность и тошноту.
— Наверняка этот несчастный был заклятым врагом этого могущественного колдуна, — сделав такой вывод, посетители с поспешностью распрощались с хозяином и разошлись. Вскоре в харчевне остались только Зайрек, владелец харчевни и его семья.
Чародей сидел в зале, освещенной тусклыми светильниками, в которых горел рыбий жир, подперев рукой подбородок. Около полуночи буря усилилась, волны с ревом разбивались о камни. Зайрек выдернул из жаркого нож, отсек с левой руки Хабзура одну фалангу указательного пальца, вышел за дверь и швырнул кость в море.
Хозяину харчевни, выглянувшему за дверь, показалось, что он различил вдалеке на гребнях волн смутные мерцающие очертания — воины с развевающимися волосами, странные колесницы, отблеск акульих спин. В завывании ветра слышался женский голос, но слов было не разобрать.
Зайрек вернулся в дом.
— Я буду спать в твоей постели, — сказал он хозяину, — с самой красивой из твоих дочерей.
Тот в ужасе согласился. Его дочь пришла к Зайреку, не испытывая ничего, кроме отвращения, но вскоре она уже стонала от наслаждения, а утром, осмелев, попыталась удержать колдуна, но, разумеется, тщетно. Тогда, в глупой уверенности, что она может обходиться с ним, как с другими мужчинами, дочь хозяина принялась визжать и кричать на чародея. Зайрек произнес какое-то слово, и она замолчала… и осталась немой до конца жизни.
Зайрек пришел к городу у моря. Башни вздымались в утреннее небо, а птицы летали над бледно-алым диском солнца. Усталость вернулась к колдуну, он никак не мог выспаться как следует. Он уставал даже от злобы и несправедливости, и уставал очень быстро. Но он не признавался себе в этом. На дороге, которая вилась над морем по склону скалистого утеса, он встретил каких-то людей и изменил цвет их кожи на оливковый — они посмотрели друг на друга и в ужасе закричали. Проходя мимо колодца, Зайрек придал воде в нем вид, запах и вкус крови — один из старейших и гнуснейших колдовских трюков. Когда он добрался до обнесенного стенами города, его башен и птиц, рынка на огромной площади и многоярусной крепости, ему показалось, что он видел уже тысячи подобных городов, хотя в действительности побывал лишь в нескольких. Душевная усталость породила в нем желание осесть, наконец, где-нибудь в одном месте. То, что в молодости побуждало его к движению, исчезло. Теперь душа его постарела. Однако, пройдя через город, Зайрек облюбовал его предместья. Время от времени он творил какие-нибудь утонченные пакости — это придавало ему сил — и шел дальше, а иначе, как однажды ему подумалось, он мог просто остановиться на месте, обратись в живой камень.
