Матрос с «Необузданного», как и ожидалось, отнесся к предупреждению с ухарским легкомыслием:
– Что мне хищник! Я ему живо салазки выверну и иллюминаторы на корму переставлю!
Бедовый был парень Макар Чубатюк. Шваркнув Вадима по ключице рукой-корягой, он проверил, заряжены ли оба «нагана», рассованные по карманам бушлата, встал на лыжи и во главе своей маленькой партии ушел на восток, к станции.
– Послезавтра будут там, – прикидывал Барченко, сигналя им вослед дымком из трубки. – День-два обождут ответа из Мурманска. Еще двое суток на обратный путь. Итого что-то около седмицы.
Чем будут заниматься всю эту седмицу оставшиеся в лагере, шеф не уточнил. Ответственное занятие нашлось разве что у Адели. Тем утром один из солдат, отряженный на дровозаготовку, по дурости отрубил себе топором большой палец. И пока Вадим нежился в гнездовье, где ночью предавался любовным утехам, Адель была занята делом: останавливала кровь, дезинфицировала рану, бинтовала, а параллельно еще и осушала слезы у сердяги-инвалида, приговаривая, что палец – не самая незаменимая из имеющихся в человеческом организме принадлежностей.
Вадим оказался предоставленным самому себе и решил прогуляться вокруг села, посмотреть, откуда и куда ведут медвежьи следы. Напрягал слух, надеясь разобрать звериное сопенье, но стоявший в лагере гам производил досадную помеху.
Проминая в сугробах стежку и не выпуская револьвера, он отошел от Ловозера и вышел на берег Сейда. Следы топтыгина спускались со взгорка и терялись на озерном льду. Здесь было потише, Вадим встал на увале и услышал дыхание. Но дышал не зверь, и уж тем паче не медведь-переросток, а кто-то маленький и сам робеющий от любого чоха. Вадим безошибочно определил направление, сошел с бугра, завернул к стоящим купно сосенкам и среди них увидел продрогшую Аннеке. Если бы вместо нее перед ним вырос Тала, Вадим не был бы так поражен.
– Ты что здесь делаешь?
При его появлении хорошенькая лопарочка зарозовела, подбежала, зачастила, сбиваясь:
– Слава Великому Аййку, тебя не убить! Я искать, искать, тебя нет. И Аскольда нет. Никто не знать, где вы… Я ждать, потом идти сюда. Ты говорить, ваши люди в Луяввре, я думать, ты здесь…
Сообразительная! Но как не побоялась пойти одна в чужой стан, да еще мимо территорий, оккупированных Черным Человеком?
– Тебе так важно было, где я и что со мной? – задал провокационный вопрос. – Или ты больше за Аскольда тревожилась?
– Аскольд мне родич, но я больше волноваться за тебя.
После этого она совсем зарделась, точно созналась в чем-то непотребном. Вадим не стал ее мучить дальнейшим допросом, рассказал, как ходил с Аскольдом к обиталищу Черного Человека, как они попали под обстрел и чем все закончилось. Весть о гибели Аскольда ввергла Аннеке в минорное настроение, но слезами она не залилась, лишь пару раз по-детски шмыгнула носом. Очевидно, радость от спасения Вадима пересилила траур по усопшему сродственнику.
– Ты хотеть видеть Черного Человека? Ты ничего и никого не бояться?
– Бояться. Не такой уж я Дуглас Фэрбенкс.
– Фэр… бенкс? – вымолвила она почти по буквам.
– Американский актер. Играет героев. Таких как Зорро, например.
– Я не знать Зорро. Наш герой – Пяйвий. Он жить давно, помогать Глебу побеждать норманнов. Ты, наверное, такой же, как Пяйвий. И как Глеб.
Баста. Для полного счастья не хватает только попасть в саамскую «Калевалу» и остаться в анналах сокрушителем захватчиков, драконов… и в кого они там еще верят? Сменим пластинку.
– Чальм уже хватился меня и Аскольда? Это он тебя сюда послал?
– Чальм еще лежать. Я не говорить ему… Но он знать. Он видеть сквозь стены. Он очень сердиться. Говорить, что верить тебе, думать, что ты не такой, как другие люди с Большой земли… а ты увести Аскольда, чтобы его убить Черный Человек…
– Как будто я нарочно его под пули подставил! И чего это ваш Чальм так р-руши невзлюбил?
– Это из-за Явтысыя, моего брата. Я тебе о нем говорить. Он росомаху бить в тундре и увидеть, как в Сейд упасть большая машина, с крыльями. Лед пробить, на дно уйти. Явтысый побежать туда и спасти трех руши…
Вадим окаменел. Машина с крыльями падает в озеро, пробивает лед, в машине трое… Зажал в тиски рвущийся наружу крик, спросил ровно:
– А ты видела тех троих?
– Их никто не видеть, кроме Явтысыя. Он прибежать в Луявврь… мы тогда еще жить там… сказать, что руши остаться на берегу возле костра. Они просить его довести до тракта. Явтысый взять хлеба и мяса на два дня и уйти. С тех пор не появляться. Уже девять лет…
– Может быть, р-руши взяли его с собой на Большую землю?
– Явтысый никогда бы не бросить свой род. Если он не вернуться, значит, его убить.
– И Чальм думает, что это сделали мы… то есть р-русские? Этому есть подтверждения?
– Чальм спрашивать духов. Они показать ему: Явтысый лежать зарезанный.
– Вы нашли его, похоронили?
– Мы не знать место. Ходить по тундре, искать, не найти… В тундре мертвый долго не лежать. Волки… А ты почему спрашивать?
«Ты задаешь странные вопросы», – так вчера сказала Адель. Вот уже вторая женщина говорит ему примерно одно и то же. А он финтит, извивается ужом, опасаясь, как бы не проболтаться. Но если все держать в себе, то сколь же долгим окажется проход, ведущий к свету истины?
В голове у Вадима словно тумблер переключился. Да ну ее в курдюк, эту маскировку! Взял и выложил все без околичностей.
Аннеке стояла как пригвожденная, ротик полураскрыт, в глазах перепуг.
– Ты… убить Явтысыя?
– Да не я! Что ж ты так-то?.. – раздраженный ее непонятливостью, приплюсовал два-три словца из того разряда, что были в ходу у Прохора Бугрина. – За что мне его убивать?
Она отмерла, мелко закивала.
– Да, да… ты не мочь! Но ты быть среди тех трех руши? И ты знать, куда деться мой брат?
– Если и знать, то забыть ко всем чертям… Теперь ты понимаешь, как важно, чтобы твой дед провел со мной еще один сеанс, р-растолкал мою память? Сможешь его уломать?
– Он очень сердиться… – Аннеке взвесила шансы. – Но если я сказать, что это для Явтысыя…
Договорились, что Вадим придет в стойбище завтра утром. Нойду уже должно было полегчать, а Аннеке пообещала вечером подготовить его морально к предстоящей ворожбе.
Что мешало Вадиму не ждать милости от привередливого старика, а попроситься на сеанс к проверенному Барченко? Ничего. Но врожденная, нутряная мощь нойда казалась ему вернее приобретенных навыков шефа. К тому же в лагере экспедиции шастал Прохор, высматривал и вынюхивал. Вадим старался держаться от него на расстоянии. Если цепной пес Ягоды проведает о знакомстве Вадима с высшим военным чиновником императорской России, то вопьется, как клещ, не отдерешь. А в стойбище поспокойнее, вежа Чальма почитается как святыня, лишний раз не заглянут.
