Вадим только позже понял, как Крутову удалось выжить. Вышибло дверь «светелки», она накрыла его, упавшего, и на нее уже обрушился камнепад. Это уберегло Олега Аркадьевича от немедленной смерти, но вид его свидетельствовал о том, что отсрочка будет кратковременной.
Бугрин тремя выстрелами прекратил мучения Черного Человека. Крутов повалился, как сноп, и больше уже не встал.
– Сколько ж у него жизней было, туда его в…? – проговорил Прохор, глядя в туннель.
Вадим сцепил пальцы и с размаха опустил обе руки с наручниками на голову спецагента. Бугрин пропахал носом снег, выронил «наган». Вадим бросился к оружию, поскользнулся, юзом проехал мимо. Извернулся, подобрал под себя ноги, чтобы сделать прыжок назад, но Бугрин, не особенно пострадавший от удара, смягченного шапкой, первым поднял револьвер.
– Твою в…! А вот теперь тебе кранты! – «Наган» уперся Вадиму в кадык. – Если в поповские враки веришь – молись!
Загремело. Вадим откинулся на спину в полной уверенности, что душа сейчас вылетит из простреленного тела и унесется в эмпиреи. Но ощущения остались прежними: покалывающий кожу мороз, резь в руках, затекших от браслетов… Боли в том месте, куда угодила пуля, не было.
Лежа и глядя в пышущее всецветными зарницами небо, он ощупал горло, грудь, не обнаружил ни раны, ни крови.
Около него кто-то повизгивал. Вадим не без труда сел и увидел катающегося по земле Бугрина, у которого из бока выплескивался горячий темно-пурпурный поток. А в двух шагах далее стояла Адель с «манлихером». Черты ее пригожего личика оставались ровными и спокойными.
– Потешно… Никогда не думала, что смогу кого-то убить. – Приблизилась, навела пистолет на затылок вопящего Прохора Игнатьевича. – Но гадину пристрелить не так сложно.
Она вкатала ему в голову подряд три пули, и он умер.
Вадим со второй попытки поднялся на ноги (мешали скованные руки). Требовалось время, чтобы осознать: смерть снова подразнила его, поскребла когтями и отступила прочь.
– Адель! Как ты здесь?.. Ты услышала?
– Взрыв? Да. – Она деловито подняла выпавший «наган» Бугрина, спрятала в карман своего тулупчика, ногой перевернула труп на спину. – Я следила за этой скотиной… Он пошел к озеру, я за ним. Немного отстала, чтобы не заметил.
– Ты успела! – Вадим протянул к ней скрепленные кандалами руки. – Возьми у него ключ и сними с меня эти вериги. Идем в село, приведем отряд. Там, в пещере, ящик. То, что в нем, стоит кучу денег… Его нужно откопать из-под завала.
Адель отступила на полшага.
– Стой где стоишь! Никуда мы не пойдем. Ты поможешь мне достать ящик. И если не хочешь сейчас отправиться вслед за этой падалью, работать будешь быстро.
– Что ты сказала?
– Что слышал. Марш в пещеру!
Кто бы знал, что Адель может разговаривать таким тоном – повелительным, требующим беспрекословного подчинения!
«Манлихер», из которого она только что убила Бугрина, смотрел в переносье Вадима.
Глава XI,
расставляющая все точки над «i»
– Адель… ты чего?
До Вадима не сразу дошло, что она не шутит.
– Потешно… Что с тобой сделалось? Был умным и вдруг поглупел.
Ветер выдул из головы туман, и Вадим стал понимать, что попал из огня да в полымя.
– Тебя нанял Черный… Крутов? Это ты подложила мне жетон и сделала так, чтобы Бугрин его увидел?
Только тупоголовый доктор Уотсон не распознал бы столь простую комбинацию. Конечно, Крутов при всем его хитроумии не имел возможности залезть в вещмешок, находившийся в веже посреди села, и подложить жетон. Это сделал кто-то из своих. Адель завелась штопать дыру на глазах у Бугрина, а Вадим, как распоследний осел, умилялся заботой любящей женщины…
– Потешно… Меня никто не нанимал. Я действую вместе с теми, с кем мне выгодно действовать. Когда они отыгрывают свою роль, их можно убирать.
– Значит, и Бугрин был с вами?
– У него была роль статиста. Я сказала ему, что нашла у тебя в вещах жетон, указывающий на то, что ты служишь белым. Он скакал от радости, как сайгак. Потешный! Еще я сказала, что помогу ему взять тебя с поличным, потому что верно служу делу революции и не желаю быть пособницей врага народа.
Какой же многоходовый план они разработали – Крутов и эта овечка в волчьей шкуре! Подстроив сенсационное разоблачение, она сделала так, что Вадим оказался в положении изгоя. Предательский жетон, затем побег, двое зарезанных красноармейцев… Ему уже не было хода назад, в лагерь экспедиции, и Крутов мог играть им, как оловянным солдатиком. Адель знала дорогу в «светелку», но разумно держалась в стороне, дожидаясь развязки. И вот выступила на авансцену, чтобы сорвать банк. Кто в состоянии ей помешать? Крутов мертв, Бугрин тоже, Барченко с остальными далеко отсюда, в Ловозере, и они ничего не ведают. Вадим поможет ей вытащить из пещеры сокровища, и она его тоже убьет. А ящик припрячет, чтобы потом при содействии какого-нибудь легковерного лопаря довезти до финской границы…
– Как ты сумела такое провернуть?! Ты… врачиха из залесья… Ты же не была знакома с Крутовым!
Порывистый ветер мешал говорить, затыкал рот комьями обжигающе холодного воздуха.
Губки Адели сложились в сатирический бантик.
– Недотепа… Я познакомилась с Крутовым в начале войны. И с тобой тоже. Ты уже тогда был потешным… Разуй глаза!
Вадим ахнул. В воображении примерил ей приклеенную эспаньолку и очки-консервы, закрывающие половину лица.
– Миша…
– Свершилось! А то я боялась, что ты совсем соображалку потерял.
Он чуть не задал тупейший вопрос: «Так ты мужчина?» И задал бы, если б до того лично не проверил ее гендерную принадлежность эмпирическим путем.
– Р-разве девушек брали в летные школы?..
– Потешно… А разве на мне написано было, что я девушка? Я перед войной переболела дифтерией, меня остригли наголо, волосы еще не отросли. Я надела мужскую одежду и с документами жениха пришла проситься в Гатчинскую школу.
– Жениха?
– Миша существовал на самом деле. Он был авиатором-любителем, разбился на дельтаплане, который сам же и построил…
В голове Вадима, как заржавленные шестерни, крутились воспоминания. Он сопоставлял их с тем, что видел сейчас. Ну да… плоскогрудая, с низким голосом… вполне сошла за юношу. И даже прожженный спец Крутов не заметил?
– Заметил. Но не сразу.
…Адель стояла у окошка в «сакле» смотрителя Ибрагима и, сдвинув на лоб очки, глядела на завьюженный Кольский тракт. А что там можно было увидеть? Снеговая свистопляска, белая заверть… В двух шагах от дома уже ничего не рассмотреть.
Исчезновение спутников напрягало. Ушел лопарь, следом потопал Крутов, за ним убежал Вадим. Как с цепи сорвались. Оставшись одна, Адель чувствовала себя неуютно, хоть и ласкала ее домашним теплом нагревшаяся печка. Выйти на улицу? Невтерпеж томиться в неизвестности…
