«…Интересы безопасности границ и торговых сношений всегда требуют, чтобы более образованное государство имело известную власть над соседями, которых дикие и буйные нравы делают весьма неудобными… Дабы положить им предел, оно бывает вынуждено привести соседние народцы к более или менее близкому подчинению… Азиатские народы по преимуществу уважают только видимую и осязательную силу, нравственная сила ума и интересов образования еще нисколько не действует на них. Поэтому работа должна начинаться постоянно снова». Далее, разумеется, констатировалось, что другие страны ведут себя точно таким же образом: «Соединенные Штаты в Америке, Франция в Африке, Голландия в своих колониях, Англия в Ост-Индии – все неизбежно увлекались на путь движения вперед, в котором менее честолюбия, чем крайней необходимости». Заканчивалась нравоучительная депеша обещанием, что дальше на юг Россия не двинется – чтобы британцы не забеспокоились раньше времени.
Последнее заверение объяснялось еще и тем, что непоседливый Черняев по собственной инициативе в октябре 1864 года попытался сходу захватить Ташкент – и был вынужден отступить из-за нехватки сил. Дальнейшая экспансия нуждалась в более серьезной подготовке.
Уже через полгода, следующей весной, Черняев, поднакопив сил, снова подошел к Ташкенту, разгромил многочисленное, но плохо организованное кокандское войско и в июле взял город штурмом. В Петербурге действия инициативного генерала получили полное одобрение, он был назначен военным губернатором новообразованной Туркестанской области, а Горчаков отправил за границу депеши с очередным объяснением вынужденности этого шага – иначе кокандские и бухарские полчища ударили бы первыми.
После очень небольшой паузы окрыленный Черняев развернулся еще шире – теперь он нацелился на самое сильное из среднеазиатских ханств, Бухарское. И опять, как при первом походе на Ташкент, не рассчитал сил. В январе 1866 года генерал вторгся в бухарские владения, потерпел неудачу, и Петербург наконец отозвал чересчур ретивого завоевателя.
Однако оренбургский генерал-губернатор Крыжановский, принявший на себя командование, тоже жаждал славы. По собственному почину он взял две бухарские крепости. «В Петербурге, однако, сочли эти действия нарушением преподанных ему наставлений», – говорится в официальной хронике Александровского царствования. Во-первых, активность русских военных чересчур встревожила Лондон; во-вторых, надо было как-то оформить и закрепить предыдущие завоевания.
Жителям Ташкента было предложено самим попроситься в российское подданство. В марте 1867 года в столицу отправилась депутация местных жителей «с изъявлением верноподданнических чувств». Тогда на присоединенных территориях было образовано Туркестанское генерал-губернаторство и учрежден особый военный округ. Новым начальником стал генерал-адъютант К. Кауфман, который, получив подкрепления, продолжил начатое дело.
Эпизод Среднеазиатского похода (Самаркандский бой) в изображении В. Верещагина
Он действовал по принципу «разделяй и властвуй». С ханом Кокандским подписал мир, с ханом Бухарским замиряться отказался. В 1868 году взял Самарканд, разбил бухарскую армию и заставил эмира Музаффара принять навязанные ему тяжелые условия: уступить обширную территорию и выплатить контрибуцию, а также предоставить русским купцам право свободной торговли (что решило проблему с поставкой хлопка).
Коканд и Бухара превратились в российские протектораты.
На этом первый этап среднеазиатской экспансии (1864–1868) завершился. Пришло время готовиться ко второму, который должен был привести южные пределы империи в соприкосновение с британской сферой влияния. Вопрос заключался в том, где проляжет эта граница, поэтому соперничающие державы торопились.
C 1865 года между Лондоном и Петербургом не прекращался обмен нотами. Царское правительство заявляло, что «не питает никаких честолюбивых замыслов», но быстрое продвижение русских войск противоречило подобным уверениям. В 1869 году, предугадывая, что второй этап российского наступления не за горами, английский министр иностранных дел лорд Кларендон предложил условиться о некоей нейтральной зоне, которая останется между британскими и российскими владениями во избежание возможного конфликта. Горчаков горячо поддержал идею, но дальше начались споры. Русские предлагали оставить в качестве буфера Афганистан, англичане – Хиву. Договориться стороны не смогли, и в Петербурге решили, что нужно поставить мир перед свершившимся фактом. Приготовления к Хивинской экспедиции были ускорены.
В военном смысле задача была очень трудной. Путь к Хивинскому оазису был длинным и пролегал через местности, лишенные воды. В качестве подготовительного этапа в 1870 году переброшенные с Кавказа воинские части основали на восточном берегу Каспия опорный пункт – Красноводскую крепость, но и оттуда до Хивы было 800 километров. Подготовка завершилась в 1873 году.
Операция началась с дипломатической увертюры: русский посол Бруннов заверил английское правительство, что Россия «вовсе не желает завладеть Хивой», а намерена лишь временно занять ее, дабы побудить хана к уступчивости.
В обеспечение этой уступчивости генерал-губернатор Кауфман повел наступление с четырех направлений. В экспедиционном корпусе было 13 тысяч солдат и 56 орудий. Обоз состоял из двадцати тысяч верблюдов.
Главным противником оказались суровые природные условия. Красноводский отряд, например, из-за отсутствия воды до цели так и не добрался – был вынужден повернуть обратно. В общей сложности русские потеряли четверть личного состава, в основном из-за лишений и болезней. Хивинцы пробовали оказать сопротивление, но тщетно. В августе хан Хивинский капитулировал, признав себя «покорным слугой» царя. Ханство вслед за Кокандом и Бухарой превращалось в российский протекторат, то есть отказывалось от самостоятельной внешней политики и упраздняло таможенные барьеры для русских коммерсантов. Кроме того оно уступало России все владения по правому берегу Амударьи и обязывалось выплатить контрибуцию.
Позиции Петербурга в споре с Лондоном усилились. Теперь англичане хотели сделать «буферной зоной» Туркмению, но русские на это не соглашались, говоря, что должны наказать туркменов «за разбой и нападения», зато в Афганистан потом уже точно не пойдут. После всего, что было, англичане не верили и сами торопились утвердиться в Афганистане (в девятнадцатом веке еще не знали, что эта задача невыполнима).
В Кокандском ханстве постоянно возникали междоусобицы и беспорядки, поэтому русское правительство в конце концов решило попросту упразднить это маленькое государство – так было проще его контролировать. В 1875 году во все города были введены гарнизоны, мятежные отряды разогнаны, самого упорного из местных вождей Пулат-хана повесили на площади. Коканд вошел в состав Российской империи под названием Ферганской области. Управлял ею военный губернатор – молодой генерал Михаил Скобелев, впервые прославившийся во время кокандского усмирения.
