Единоборство небольшой группы заговорщиков-народовольцев и государственной махины продолжалось полтора года и завершилось победой не Голиафа, а Давида. После нескольких неудачных попыток террористы все же своего добились.
К этому времени Александр II уже трижды становился объектом покушения. Кроме Каракозова и Соловьева в царя еще стрелял польский эмигрант – в 1867 году, во время высочайшего визита в Париж. Пятифранковый пистолет разорвался в руке стрелявшего, девятнадцатилетнего Антона Березовского, поэтому французы несостоявшегося цареубийцу не казнили, а всего лишь отправили на каторгу (что ухудшило отношения между двумя странами и вскоре, во время прусской войны, дорого обойдется Луи-Наполеону).
«Народная воля» действовала по-другому. Было решено, что проще всего убить царя в дороге – когда он осенью будет возвращаться из Крыма. Техники приготовили не одну, а три бомбы – для подстраховки. Три тщательно законспирированные группы заложили динамит под рельсы близ Одессы, Александровска и на подъезде к Москве. Кропотливая работа длилась три месяца и не привлекла внимания полиции.
Одесская мина не понадобилась, потому что царский поезд поехал по другой ветке. Под Александровском не сработал механизм. Московский заряд 19 ноября 1879 года взорвался и пустил состав под откос, но это был поезд, в котором ехала свита. Заговорщики были неправильно информированы о порядке следования кортежа.
И сам факт покушения, и новаторский метод, и масштаб потрясли всю страну. На следующий день после благодарственного молебна в Успенском соборе Александр обратился с речью к «представителям сословий»: «Я надеюсь на ваше содействие, чтобы остановить заблуждающуюся молодежь на том пагубном пути, на который люди неблагонамеренные стараются ее завлечь. Да поможет нам в этом Бог». Обращаться за помощью к обществу и уповать на Бога царю пришлось, потому что полиция не имела ни малейшего понятия, как разыскивать злодеев, осуществивших столь сатанинский замысел. Не вызывало сомнения только одно: виновата какая-то молодежь – до такой степени очевидно было противостояние «старой» и «молодой» России.
Известно было только, что организация называется «Народная воля» и что ею руководит таинственный Исполнительный комитет, еще с октября начавший выпускать свои воззвания. Для Михайлова, Желябова и их товарищей психологическая война против государства была не менее важна, чем цареубийство. Ведь и его смысл заключался не в уничтожении человека по имени Александр Николаевич Романов, а в сотрясении самодержавных основ.
Конечно, полиция производила массовые обыски и аресты во всех сколько-нибудь подозрительных местах. Никого из настоящих заговорщиков (благодаря работе Клеточникова) не задержали, но в руки полиции по случайности попал загадочный рисунок: план Зимнего дворца, где крестиком была отмечена царская столовая. При большом объеме разнообразных бумаг, изъятых во время облав, полиция не придала рисунку значения. А зря.
Не обескураженные провалом железнодорожного покушения народовольцы сразу же начали готовить следующую акцию – прямо в главной царской резиденции. Расчет был на то, что силам охраны и в голову не придет искать злоумышленников в дерзкой близости от императора.
Степан Халтурин под чужим именем нанялся в артель плотников, которая работала в подвале под дворцом. В течение нескольких месяцев небольшими порциями он приносил с собой динамит и прятал его в комнате, которая находилась под столовым залом (тем самым, что был помечен крестиком). Накопилось почти 50 килограммов взрывчатки – этого казалось достаточно.
Однажды произошел эпизод, ярко показывающий, что за люди были кровожадные народовольцы.
Как-то раз Степана вдруг вызвали произвести починку в царском кабинете. В разгар работы туда вошел император. У Халтурина в руке был топор. Всю громоздкую операцию по подрыву дворца с неизбежными посторонними жертвами можно было не устраивать. Хватило бы одного удара, и самодержавие осталось бы без самодержца. Но разрубить человеку голову ужасный террорист не мог. Он ведь был не мясник, а революционер…
Пятого февраля 1880 года в шесть часов вечера, когда царское семейство собиралось ужинать, Халтурин запалил шнур, подсоединенный к капсюлю с гремучекислой ртутью, и покинул дворец. Грянул взрыв чудовищной мощи, но и ее не хватило, чтобы пробить два перекрытия (столовая находилась на втором этаже). Вылетели стекла, погасло газовое освещение; караульное помещение, расположенное на первом этаже, между подвалом и столовой, было разнесено в щепки. Находившиеся там солдаты охраны все были убиты или ранены. Но в царской столовой лишь треснул пол.
Взрыв в Зимнем дворце. Гравюра
Хоть августейшая семья и уцелела, покачнулись не только стены Зимнего дворца, зашаталась вся империя. Великий князь Константин Константинович пишет в дневнике: «Мы переживаем время террора с той только разницей, что парижане в революции видели своих врагов в глаза, а мы их не только не видим и не знаем, но даже не имеем ни малейшего понятия о их численности… всеобщая паника».
Тогда-то Александр и ввел чрезвычайное правление, наделив энергичного Лорис-Меликова диктаторскими полномочиями.
«Охота на охотников» не была безрезультатной. Полиция подбиралась к подпольщикам всё ближе. Ей удалось захватить «паспортное бюро» народовольцев – конспиративную квартиру, где делали фальшивые документы. Оттуда ниточка протянулась к типографии «Народной воли». Брать ее пришлось с боем. Взяли двух членов Исполнительного комитета, но они никого не выдали.
Однако весной 1880 года ловкому следователю удалось «расколоть» активного участника организации Григория Гольденберга, который годом ранее застрелил харьковского губернатора, потом участвовал в «железнодорожном заговоре» и попался при случайном задержании. Гольденберга, поначалу стойко державшегося, разжалобили встречей с матерью, а потом увлекли идеей примирения революционеров с правительством. «Добрый и преданный делу, но глупый» (по характеристике А. Михайлова) молодой человек поверил Лорис-Меликову, когда тот лично явился в тюрьму и сказал, что готов вести с «Народной волей» переговоры об Учредительном собрании. Желая показать, как велика организация и что за прекрасные люди в ней состоят, Гольденберг составил список из 143 членов партии с именами и характеристиками. Он писал: «Я решился раскрыть всю организацию и всё мне известное и таким образом предупредить все то ужасное будущее, которое нам предстоит в виду целого ряда смертных казней и вообще репрессивных мер». Но когда товарищей начали арестовывать, благонамеренный предатель понял, что его обманули, и повесился.
Показания Гольденберга нанесли тяжелейший удар по «Народной воле». Теперь полиция знала, кого ищет. Но вместо того, чтобы бежать или затаиться, народовольцы развили лихорадочную активность.
В 1880 году они еще дважды пытались убить императора при помощи заранее заложенных мин. Сначала в Одессе, когда царь по пути в Ливадию будет пересаживаться с поезда на корабль. Группа Софьи Перовской делала подкоп на Итальянской улице, между вокзалом и пристанью, но не успела в срок.
