— Да. Нет, сегодня Маша ночевала. Да, это радует. Спасибо. Нет, слушай, не лучшее время для свиданий. Давай на следующей неделе, хорошо? Мне нужно прийти в себя, навестить Настю и доделать кое-какую работу. Да, театр — это отлично. Хорошо, буду ждать. До встречи.
Внутри я бешусь, но внешне спокоен. Свидание? С кем это у нее свидание? Тот смазливенький доктор далеко, а с кем еще она могла познакомиться? Меня бесит мысль о том, что на следующей неделе бывшая пойдет с кем-то на свидание. Будет сидеть в первом ряду театра, пить кофе в антракте и трахаться в этой убитой квартире не боясь, что весь кайф обломает ребенок.
Что-то меня несет. Но все равно мысль о том, что бывшую будет лапать какой-то му… кхм… мужик разливается внутри едкой кислотой.
— Кто звонил? — будто невзначай спрашиваю я, заходя в комнату.
Ксюха вздрагивает и закусывает губу. Не могу оторваться от этого зрелища.
— Так… Вера. Ты будешь завтракать или поедешь сразу?
— Поеду. Нужно успеть отвезти Машу. Если я зависну у Насти, забери ее снова. Я скину смс.
— А что случилось с няней?
— Я ее уволил.
— За то, что была бревном? — иронично улыбается.
— За то, что была деревом и за ребенком не уследила. Неважно.
— Конечно, я заберу Машу, если ты не успеешь. Побудь с Настькой. Скажешь, когда можно будет ее навестить?
Боюсь, это случится нескоро. Если я хоть немного знаю сестру — а теперь я в этом сомневаюсь — Настя еще долго будет рычать и не подпускать к себе никого. У нее рухнула жизнь… а мы не знаем, что делать, и ходим, по привычке, со связками апельсинов. Повторяя дежурные фразы про «жизнь продолжается» и «тебе нужно отдыхать». Я, во всяком случае, чувствую себя именно так. Погано, надо заметить.
Ксюша
Сумасшедший день, сумасшедшая ночь, и утро не лучше. Стою перед плитой, соображая, как делается этот дурацкий омлет, а в голове каша. Так странно слышать в крохотной квартирке других людей. У меня, наверное, жутко огромные испуганные глаза, потому что в комнате Машка капризничает, пока отец завязывает ей шапку, в прихожей надрывается его мобильник, а во френч-прессе заваривается кофе, термостакан для которого я любезно пожертвовала на денек.
Нет, ну правда, отпустить человека, пусть он и бывший муж, на работу без кофе жестоко. Машке творожок, Вове кофе, дочь поцеловать, мужа проводить. И главное — не перепутать, ибо дочь настоящая, а муж — бывший.
И еще Олег. Я до сих пор не могу переварить наш разговор.
— Привет, как ты? — спросил он, я даже голос не сразу узнала, мы общались по большей части в сети.
— Так, терпимо. Кое-какие сложности…
— Анастасия, да, я знаю.
— Откуда?
— Хотел сделать тебе сюрприз. Прошел конкурс в клинику, переехал. Меня вызывали на консультацию по Никольской. Жаль, что сюрприз получился грустный.
— Как Настя? Что с ней будет?
— Сердечко здоровое, сильное, со своей стороны я не вижу патологий. Переломов много, ожоги… самая серьезная ее проблема — глаза. Пока что шансов на восстановление почти нет, но… в общем, не знаю, Ксюш, жалко девчонку, но ситуация не из приятных.
— Да, я знаю. Но все еще верю в чудо.
— Хоть кто-то в него должен верить. Ты сегодня видишься с дочкой?
— Да… нет… то есть сегодня Маша ночевала.
— У вас прогресс. Это хорошо. Ты молодец.
— Да, это радует. Спасибо.
— Я могу надеяться отвлечь тебя встречей?
— Нет, слушай, не лучшее время для свиданий. Давай на следующей неделе, хорошо? Мне нужно прийти в себя, навестить Настю и доделать кое-какую работу.
— Хорошо. Тогда… м-м-м… театр? Я в последний раз был там в школе и, раз уж я перебрался в царство искусства и тусовок, то можно начать с первого.
— Да, театр — это отлично.
Театр… у меня вся жизнь — как спектакль, а я в нем — Ди Каприо, который прячется от медведя в лошади. Или где он там зиму пережидал. По утрам я чувствую себя так, словно ночую на крайнем севере, на теплотрассе, хотя в реальности никогда этого не делала. Очень холодная угловая квартира мне досталась. Потому, наверное, и не очень дорого.
Провожаю Машку. Как раньше, когда мы жили вместе, шнурую ей ботинки, отчитываю за то, что вертится, когда пытаюсь поправить шарф и бегу за забытым динозавром в комнату. Ребенок всего один, а шума от него как от целой группы. Наконец квартира погружается в тишину, и мне становится грустно.
Если бы Машка жила здесь… нам бы, наверное, было весело даже на скрипящем старом диване, даже с картошкой на ужин. Хотя это эгоистично, я много читала о необходимости личного пространства для ребенка. Еще до рождения Машки пыталась решить, делать для нее детскую сразу или первое время оставить в нашей спальне. Но даже мне порой хотелось себе отдельный кабинет, или студию, или что-то такое… где можно спрятаться, где можно отдохнуть, расслабиться. Было бы жестоко лишить Машу всего этого только из приступа материнского эгоизма.
До обеда я как ненормальная каждую минуту смотрю на телефон. Работается с трудом. Хорошо, что перед тем, как отрубиться, я все же сохранила недоделанную работу. Если бы все пришлось начинать заново, я бы свихнулась.
Дергаюсь от каждой смски. Оплата мобильного банка. Распродажа осенней коллекции. Напоминание о сроке сдачи заказа. И, наконец, короткое сообщение от Володи:
«Забери. Заеду посл. 20».
Нехорошо радоваться тому, что бывший пропадает в больнице, но я очень, очень хочу, чтобы Настька поправилась. А радуюсь еще одному вечеру с Машкой. Пойдем с ней гулять, зайдем в ватрушечную и попьем облепихово-имбирный чай с любимыми слойками, потом купим акриловые краски и весь вечер будем рисовать на спилах дерева, которые совсем недавно пришли мне из интернет-магазина.
Только надо закончить работу. Вдохновленная перспективой, я справляюсь за несколько часов с тем, что мучила последнюю неделю. И бегу собираться, краситься, укладываться. Делать все, что делала, когда еще не была приходящей мамой.
При моем появлении уже не шушукаются и не улыбаются натянуто. Или забыли скандал с похищением, или появился новый повод для сплетен. И мне уже не надо получать от бывшего публичное разрешение на ребенка.
С неба валит пушистый снег. В свете фонарей он красиво кружится. Мы отправили водителя, а сами гуляем по дороге к супермаркету. Хочу купить что-нибудь вкусненькое и устроить дома праздник… хотя нет, праздник — плохое слово в то время, пока Настька борется за здоровье. Просто уютный вечер с запеченной курочкой и рисованием.
— А я буду снежинкой на утленнике! — делится дочь. — Читать стишок. Ты плидешь, да? Плидешь?
