Второй фактор связан с тем, что, как отмечено выше, Коран не является конституциональным документом и открыт для толкований относительно степени власти, какой должны обладать правители. Так, например, поскольку Коран и Мединская конституция молчат о том, кто должен принимать участие в советах и консультировать правителя, то у Саудитов было достаточно места для маневров, для того чтобы действовать без оглядки на существующие советы – меджлисы бедуинских племен – и ограничить их участие в местных делах, а также полностью взять под контроль более крупный Меджлис аш-Шура, или Консультативный совет.
Третий фактор – это взгляд на отношения между государством и обществом в духе Гоббса, которое развивалось и укоренилось за время правлений деспотических исламских империй. Например, известный философ Х века аль-Газали отмечал, что
тирания султана за сотню лет наносит меньше вреда, чем тирания одних подданных в отношении других за один год… Бунт был оправдан только против такого правителя, который явно выступал против повелений Бога или Его пророка.
Такая война казалась гораздо хуже деспотизма, и пока деспот придерживался шариата, с ним приходилось мириться.
Такая интерпретация ислама предоставляла набор принципов, соблазнительный для всякого потенциального деспота (а таких, как мы увидим, в истории Ближнего Востока было предостаточно). С ее помощью казалось легко манипулировать, она не особо склоняла к демократии или к любому другому типу политической подотчетности, и она проповедовала подчинение, пока соблюдался шариат. Но, конечно же, ислам гораздо шире такой интерпретации, это целая система верований о том, как жить согласно законам Бога. Многие из этих принципов были кодифицированы в Аравии в 620-х годах и отражали нормы региона того периода. Такие группы, как ханбалиты или ваххабиты, делали упор на строгую традиционалистскую интерпретацию шариата и настаивали на воссоздании чрезвычайно тесной клетки норм, довольно аномальной для современного мира.
Эта клетка норм была не просто мощным орудием в руках Саудитов. Она же стала и ценой, которую им пришлось заплатить за коалицию с ваххабитами. Например, в 1926 году Абд аль-Азиз основал суд по коммерческим делам, в который входило семь магистратов, только один из которых был представителем духовенства. Это была минимальная попытка модернизировать экономические отношения. В 1955 году улемы убедили короля Сауда полностью упразднить этот суд. В 1967 году Фейсал восстановил его и учредил еще три коммерческих суда, один в Эр-Рияде и по одному в крупнейших портовых городах Джидде и Даммаме. Но теперь половина магистратов должны были быть улемами. В 1969 году улемами были уже две трети. Шариат подавлял любые попытки ввести современные гражданские кодексы.
Казалось бы, после поражения ихванов и «приручения» улемов саудовское правящее семейство получило полную свободу действий и могло бы постепенно ослаблять клетку норм, по крайней мере тех, что не соответствовали их политическим или экономическим интересам. Тем не менее, как иллюстрирует фетва короля Фахда о защите нации, в откровенно деспотической системе без всякой консультации с обществом часто возникает требование в поддержке политики и действий Саудитов со стороны религиозных авторитетов. Такая динамика усугубилась между двумя событиями 1978–1979 годов. Первым стала Исламская революция в Иране, поставившая под угрозу роль Саудитов как основных установителей стандартов ислама в регионе. Во-вторых, что было еще хуже для семейства, сотни повстанцев (точное их количество никому не известно) под предводительством некоего Джухаймана аль-Утейби захватили Большую (Заповедную) мечеть в Мекке. Аль-Утейби был родом из поселения, основанного королем Абд аль-Азизом для размещения ихванов; его отец с многочисленными родственниками были активными членами братства и принимали участие в восстании против короля. Повстанцы обвинили правящую династию в отходе от принципов ваххабизма. Они утверждали, что Саудиты отказываются от учения Мухаммеда, перенимая западный образ жизни, и призывали вернуться к более традиционному толкованию ислама. Они (справедливо) отметили, что улемы были захвачены Саудитами и утратили свою легитимность. После долгой осады террористов удалось подавить с помощью пакистанских и французских спецслужб, аль-Утейби и его сторонники были обезглавлены, но Саудиты с тех пор сделали еще больший упор на ваххабизм. Их интерпретация и учение стали еще более строгими, особенно при обучении саудовской молодежи в школах, и клетка норм в очередной раз стала плотнее.
Неприкасаемые Саудовской Аравии
В 1955 году король Сауд объявил о том, что общественное образование отныне будет предоставляться и девочкам. Но через четыре года из-за сопротивления улемов саудовская политика изменилась, и заведовать образованием стали улемы. Вместе с великим муфтием они сохраняли контроль до 2002 года. И не только в области образования; все касающееся женщин в саудовском обществе ограничивается клеткой норм, установленной в результате союза Саудитов и ваххабитов.
Основным органом, осуществляющим контроль за клеткой, в Саудовской Аравии служит Комитет по поощрению добродетели и удержанию от порока, который на других языках иногда называют «полицией нравов»; самих же его членов называют «мутаввиин». Они следят за исполнением норм шариата и ислама, таких как строгие правила в отношении одежды, и настаивают на выполнении этих норм. К своим обязанностям они относятся очень серьезно – настолько серьезно, что когда в марте 2002 года в школе для девочек в Мекке возник пожар, они пытались остановить выбегавших из здания учениц, одетых ненадлежащим образом – то есть без покрытой головы и без абайи (черного платья, требуемого согласно традиционной интерпретации ислама в королевстве). Пятнадцать девочек погибли. Цитировались слова одного спасателя:
Как только девочки выбегали из главного входа, эти люди заставляли их возвращаться через другой. Вместо того чтобы помогать спасательным работам, они били нас.
Можно подумать, что Комитет по поощрению добродетели и удержанию от порока – это древний исламский институт, но это не так. Да, по мере своего расширения саудовское государство, как мы видели, назначало в оазисы мухтасибов, в чьи обязанности входило следить за исполнением религиозных норм и законов, и корни такой должности уходят в эпоху халифата Аббасидов в раннем Средневековье. Но сам Комитет – новый институт, прародителем которого была Компания по поощрению добродетели и удержанию от порока, основанная Абд аль-Азизом в 1926 году после того, как он завершил завоевание Хиджаза. В 1928 году компания была преобразована в комитет. По мере упрочения власти саудовского государства усиливалась и клетка норм. Отчасти это объясняется уступками ваххабитским улемам. Но она также была полезной для укрепления деспотизма. Клетка помогала держать людей под контролем даже по мере модернизации экономики и жизни; отсюда и создание комитета.
Основное бремя клетки норм в Саудовской Аравии приходится на женщин. В 2014 году студентка Университета короля Сауда в Эр-Рияде умерла, потому что мужчинам-санитарам не разрешалось спасать ее. Мужчинам, не входящим в число близких родственников, не разрешается дотрагиваться до женщин, даже пожимать руки из вежливости, не говоря уже об оказании медицинской помощи. В Саудовской Аравии женщины – неприкасаемые.
