Но каковы же истоки этого совершенно иного типа отношений между государством и обществом? К этому вопросу мы и переходим в следующей главе.
Глава 6. Европейские ножницы
Европа входит в коридор
Той частью мира, которая создала устойчивый Обузданный Левиафан, определивший нашу историю последних веков, была Европа, особенно Западная и Северная. Афинский Обузданный Левиафан рухнул при расширении Македонской империи. Государство сапотеков тоже вышло из коридора и исчезло к тому времени, когда долину Оахака завоевали испанцы. Как мы увидим, становление в Европе государства, одновременно способного и связанного обществом, было постепенным и болезненным процессом. Люди, присутствовавшие в начале этого процесса, не признали бы его началом трансформации своих свободы, политики и экономики. Но по мере развития он породил свободу, изменил природу государственных институтов и привел к периоду процветания, невиданной ранее для человеческого общества формы. Так почему же все это появилось в Европе?
Ответ не очевиден. Если углубиться в историю, то никаких признаков того, что все это обязательно должно было произойти в Европе, нет. Сельское хозяйство зародилось не в Европе, а на Ближнем Востоке, на Плодородном полумесяце и затем в Китае. В Европе оно распространялось посредством колонизационной деятельности выходцев из Ближнего Востока, и достигло Британии примерно в 4000 году до н. э., более чем 5 000 лет спустя после появления в Леванте. Точно так же первые города появились не в Европе, а в долинах Тигра и Евфрата, на территории современного Ирака. Как мы видели, проблема Гильгамеша впервые возникла в Уруке, а не в Уорике. Для всех великих классических империй Западная и Северная Европа была в лучшем случае маргинальным регионом. Римляне создали развитую цивилизацию в Средиземноморье, но мало интересовались Западной и Северной Европой, за исключением некоторых районов современной Германии, где вступили в конфронтацию с германскими племенами, которых считали варварами (хотя они при этом завоевали Галлию, современную Францию, и часть Британии). Европа выходит на историческую сцену относительно поздно.
Несмотря на это, как мы обсуждали в предыдущей главе, в II веке в некоторых регионах Европы развились формы республиканского правления и наблюдался большой экономический подъем. Как же Европа дошла до такого?
Ответом на этот вопрос служит серия уникальных событий, произошедших 1500 лет назад и заложивших прочную основу баланса сил центральной власти и рядовых жителей (до поры до времени под ними, к сожалению, подразумевались только мужчины). Именно этот баланс привел Европу в коридор, запустив эффект Красной королевы – постоянное состязание между государством и обществом. Баланс стал последствием двух факторов. Во-первых, ключевую роль сыграло завоевание Европы в конце V века племенами с демократической организацией, ориентированной на общие собрания, и нормами совместного принятия решений. Во-вторых, здесь сохранилось наследие в виде основополагающих элементов государственных институтов и политической иерархии, перенятое у Римской империи и католической церкви, централизующее влияние которых продолжалось даже после падения Западной Римской империи в конце пятого столетия. Можно сравнить эти два элемента с двумя лезвиями одной пары ножниц. Каждый сам по себе не вывел бы Западную Европу на новый путь. Но достаточно было свести их вместе, как эти два лезвия подготовили сцену для появления Обузданного Левиафана с порождаемыми им экономическими стимулами и возможностями.
Политика собраний длинноволосых королей
Чтобы получить представление о том, как Европа со всем этим справлялась, обратимся к описанию собрания, сделанному в 882 году Гинкмаром, архиепископом Реймским из Франции. Свою книгу «Об устройстве дворца» Гинкмар написал для Карломана II, когда тот взошел на трон Западно-Франкского королевства (позже ставшего Францией). Франкское королевство, ко времени коронации Карломана уже раздробленное, было создано франками, германским племенем, которое на протяжении почти двух столетий сражалось с римлянами (преимущественно против них, но иногда и на их стороне). Оно стало одним из политических образований, которые воспользовались падением Западной Римской империи, а затем сыграли решающую роль в политическом развитии послеримской Европы.
Карломан был представителем династии Каролингов, основанной Карлом Мартелом в начале VIII века, владения которой значительно расширил его внук Карл Великий. Ко времени своей смерти в 814 году Карл Великий объединил территории современных Франции, Бельгии, Нидерландов, Германии, Швейцарии, Австрии и Северной Италии в одно государство (см. карту 8). Гинкмар давал наставления Карломану о том, как править его королевством, вспоминая, как управление королевством описывал Адальгард, современник Карла Великого и свидетель того, как в те времена функционировало государство. Примечательно, что король не потакал своим ничем не сдерживаемым прихотям, а в основе его правления лежали народные собрания. Как замечает Гинкмар,
в то время следовали обычаю, согласно которому каждый год проводилось не более двух общих собраний. Первое собрание определяло статус всего государства на оставшийся год. Принятые решения не мог изменить никакой поворот событий, разве что какое-нибудь величайшее бедствие, случившееся сразу по всей стране. Это общее собрание посещали все важные люди, как церковные, так и миряне. Важные люди участвовали в принятии решений, а обладающие более низким положением присутствовали, чтобы выслушать решения, а иногда чтобы и обсудить их, и подтвердить их, не потому что их так заставили, а потому что они их поняли и согласились с ними.
Карта 8. Империи франков: империи Меровингов и Каролингов и границы Римской империи
Участие во втором собрании было шире, но в обоих ключевую роль играли «важные люди и старшие советники королевства», которые «предлагали королю вопросы и получали ответы», и
так часто, как желали удалившиеся из этого совета, король посещал их и оставался с ними, насколько они пожелают. Затем они по-дружески говорили ему, что думают об отдельных делах; они искренне рассуждали об одной стороне вопроса и о другой, о разногласиях, или спорах, или дружеском соперничестве.
Представители франкской элиты из числа «советчиков» также могли «вызывать людей со стороны, например… когда хотели задать вопросы», и король пользовался этой возможностью «чтобы расспрашивать людей со всех частей королевства и узнавать, есть ли у них сведения, достойные обдумывания». И в самом деле, прежде чем прийти на собрание, каждый участник «должен был собрать сведения о любом важном вопросе не только от своих людей, но и от незнакомцев, и как от друзей, так и от врагов».
Описанное Гинкмаром – это основа политики собраний германских племен, представляющей собой любопытную форму правления. Карлу Великому, а позже и Карломану, приходилось действовать по правилу этих собраний, интересоваться мнением широкого среза (мужского) общества и в значительной степени добиваться консенсуса по поводу своих основных решений. Очевидно, количество людей, которые могли появляться на таких собраниях, было ограничено, но Карл Великий отправлял гонцов на собрание рангом ниже, чтобы о решениях узнавало все королевство. Такое широкое участие – это первое лезвие европейских ножниц.
