Еще более показательна была неспособность или нежелание цинского государства создавать инфраструктуру, необходимую для современных экономических институтов и экономической активности. Гражданская часть свода законов Цин была посвящена преимущественно семье и не содержала указаний по поводу коммерческих договоров. Физические лица могли заключать какие угодно договоры вне правового поля – возможно, предполагалось, что за их соблюдением будут следить родовые группы (опять-таки клетка норм). В результате наблюдалась мешанина различных договорных соглашений, в которых до начала XX века отсутствовали такие ключевые элементы, как ограничение ответственности. Империя Цин даже не вводила единую систему мер и весов. Как писал канадец Х. Б. Морзе, в 1874–1908 годах служивший в Китайской морской таможне, меры и веса сильно различались между собой в разных регионах, а иногда и в одной и той же местности, но в разных сферах применения. Так, мерой объема считался «доу», но в зависимости от региона он варьировался от 175 до 1800 кубических дюймов. Мерой длины был «чи», но он зависел от того, кто им пользовался, портной или плотник, а также от того, где именно снимали мерку. Согласно Морзе, чи мог быть любой длины от 8,6 до 27,8 дюйма. Такая же вариативность наблюдалась и в отношении распространенной меры площади «му» – от 3840 до 9964 квадратных футов. Местные гильдии и деловые ассоциации принимали различные стандарты, но государство не делало ничего, чтобы систематизировать их.
В более общем плане государство Цин, располагавшееся ближе к конфуцианскому концу маятника «Шан Ян – Конфуций», собирало достаточно мало налогов и не было способно предоставлять многие общественные услуги, необходимые для процветания экономической деятельности. Судебная система также была неэффективна, отчасти потому, что в государстве было слишком мало служащих, ответственных за разрешение споров и конфликтов среди 450-миллионного населения Китая. Из-за недостатка средств в руках государства страдало не только отправление правосудия, но и инфраструктура, что заметно по постепенному разрушению знаменитой системы зернохранилищ.
Все эти проблемы коренились в основных политических недостатках китайской системы. Государство Цин оставалось деспотичным, даже если и не навязывало высоких налогов и не следовало указаниям Шан Яна. Деспотизм подразумевал, что общество и деловые круги не могли предъявлять требования государству и влиять на государственную политику – например, требовать лучшего соблюдения договоров, безопасности и предсказуемых прав собственности, улучшенной инфраструктуры или поддержки инвестиций и инноваций.
В этом смысле контраст с европейской ситуацией опять же разителен. Большинство европейских государств того времени играли критическую роль в стандартизации мер и предоставлении законодательной основы экономических отношений. Граждане европейских государств также быстро получали все более широкие права голоса в политике. Британцы, например, могли избирать членов парламента и подавать петиции о принятии желаемых ими законов, чем и пользовались с большим энтузиазмом. В Китае же бизнесмен мог надеяться только на заключение нужного контракта, прибыль от государственной монополии и безопасности, предоставляемой по связям. Это одна из причин, по которой купеческие семьи эпохи Цин так стремились закрепиться на государственной службе.
Все эти перипетии и махинации иллюстрирует история крупнейшей и богатейшей купеческой группы периода Цин, происходящей из провинции Аньхой. Аньхойские купцы, обосновавшиеся в Ханькоу, Сучжоу и Янчжоу, торговали солью, тканями, чаем и разнообразными другими товарами вдоль всей реки Янцзы. Но, как это наблюдалось во всем торговом сословии, их семьи редко задерживались в бизнесе и вместо этого вкладывали ресурсы в подготовку своих детей к экзаменам на государственную службу. Показателен в этом отношении пример семейства Цао конца XVIII и XIX столетий. Изначально его представители торговали солью, но вскоре стали совмещать бизнес с обучением и государственной службой. Цао Шичан, заложивший основы благосостояния семейства, был торговцем солью. В следующем поколении один сын занялся соляным бизнесом, а все другие заняли государственные должности. К началу XIX века только одна ветвь семейства занималась каким-либо бизнесом. Остальные получили имперские степени и слились с государственной элитой (как показано на семейном дереве Цао на карте 11). Такой переход был типичным. Например, в Ханькоу аньхойские купцы создали ставшую впоследствии известной академию для подготовки своих детей и детей из других семейств к императорским экзаменам. Если бы эта академия обучала рабочих и коммерсантов необходимым им навыкам, то она была бы полезной для экономической деятельности. Но ее главной целью было не предоставление полезных знаний, а подготовка отпрысков богатых семейств к экзаменам на право занятия государственной должности. Действовала она небезуспешно; с 1646 по 1802 год из среды торговцев солью вышли 208 государственных чиновников на провинциальном уровне и 139 на уровне метрополии. Конечно, те, у кого не получалось сдать экзамены, всегда могли купить должности, как и поступили за тот же период 140 представителей этих же семейств.
Карта 11. Из торговцев солью в государственные служащие: семейство Цао в XVIII столетии
Почему же торговцы солью так стремились оставить свое коммерческое занятие и поступить на государственную службу? Судя по тому, что торговля солью была государственной монополией, на ней можно было неплохо разбогатеть. Это был важный источник доходов для государства Цин, поэтому монополисты получали изрядную долю. Тем более странно, что эти семейства стремились обеспечить детям другую карьеру. Неужели из-за того, что принадлежность к китайскому административно-бюрократическому сословию считалась престижной? Настоящая причина немного иная. Даже соляная монополия не была стабильной, поскольку государство могло в любой момент изменить правила игры, как мы видели на примере императоров династии Мин. Так что выйти из этого бизнеса без потерь было неплохой идеей. Кроме того, членам императорской бюрократии и их родственникам жилось гораздо спокойнее. Да и сама бюрократия в тот период была неплохим бизнесом, как это показывает роман того времени «Неофициальная история конфуцианцев» У Цзинцзы. В одном эпизоде автор описывает, как некий Фань Цзинь посвятил всю свою жизнь безуспешной сдаче экзаменов низшего уровня. В свои сорок четыре года Фань Цзинь более двадцати раз провалил экзамены, потратив на подготовку к ним тридцать четыре года. Новый экзаменатор сжалился над ним и позволил ему сдать экзамены, после чего Фань Цзинь смог перейти к следующему, провинциальному уровню. Но родственники встретили это известие с недоверием. Фань Цзинь тем не менее отправляется на экзамены, а когда возвращается домой, то обнаруживает, что его родные не ели два дня, и ему приходится пойти на рынок, чтобы продать их единственную курицу и купить риса. В его отсутствие к дому подъезжает глашатай верхом на лошади и объявляет о том, что он сдал провинциальный экзамен. Дом тут же посещает представитель элиты, к которой теперь принадлежит и Фань Цзинь:
Господин Чжан спустился с паланкина и зашел внутрь. На нем была кисейная чиновничья шапка, платье цвета подсолнуха, позолоченный пояс и черные туфли… Он вынул сверток серебра и заявил: «Я ничего не принес для выражения своего почтения, кроме этих пятидесяти лянов серебра, которые прошу вас принять. Ваш достопочтенный дом недостаточно хорош для вас, и это будет неудобством, когда вам придется принимать много посетителей. На главной улице у ворот у меня пустует дом с тремя дворами с тремя помещениями в каждом… Позвольте мне подарить вам его».
