— Колики, легкий приступ. Бывает из-за погоды, — сказал он. — Скоро пройдет.
Я вручила ему цветы и фрукты. Он изумился и все держал их в руках, пока суетливая домоправительница не избавила его от обузы.
— Вы очень добры, — сказал Больмо, — тем более что мы ведь не стали близкими друзьями.
— В чем я глубоко раскаиваюсь, — ответила я.
Домоправительнице надоело выжидать в надежде услышать что-либо интересное, она вышла. Больмо бросил мрачный взгляд на книгу, которую, видимо, читал перед моим приходом. А я решила, что подобраться к нему можно лишь одним-единственным способом.
— Но я здесь по иной причине, — сказала я.
— Ах… да?
— Позапрошлой ночью я выходила за пределы города. Вы следовали за мной.
— Я? — Ожидая обвинений, он тут же изобразил на лице негодование, причем изрядно перестарался. — Если вам нравится бродить по ночам, вполне возможно, кто-то и пошел за вами, но только не я.
— Вы. И не будем спорить. Я порадовалась вашему обществу, поскольку предполагала, что мне понадобится помощь. В конце концов я обошлась без нее, но добиться желаемого мне не удалось. Негодяи дали мне от ворот поворот, моим доводам они не поверили, а потом я уже не осмелилась пойти за ними. Но вы-то, наверное, выследили их? И послали весточку в порт или сами там побывали?
— О чем это вы…
— Я полна решимости отомстить, — сказала я. — Эта парочка доставила мне немало хлопот. Не стану оскорблять ваш слух рассказом о подробностях случившегося. Скажите, вы тоже состоите на службе у капитана?
Больмо крайне удивился.
— Хорошенькое получается дельце, — сказал он.
— Я того же мнения.
— То есть вы хотите сказать, будто тоже имеете отношение к… — он запнулся, — к галере?
— А как же иначе? Но мы впустую теряем время. Ограничьтесь ответом на вопросы. Вы их выследили?
— Не до конца. Тяжеловес-каторжник услышал, что за ними кто-то идет, и без конца оглядывался, хотя второго парня вы повергли в полное смятение, если судить по его виду. Я оставил слежку, когда определил, куда они направились.
— Куда же?
— С какой стати я буду сообщать вам об этом?
— С той стати, что другим людям вы уже сообщили, а мне из личных соображений хочется увидеть, как схватят этих свиней.
Больмо опустил глаза.
— Мне бы не хотелось, чтобы эта история дошла до ушей Пеллы. Я не единственный в городе, к кому обратились с подобным предложением; некоторые тут же сморщили нос, а я не очень-то богат. Но Пелла — человек высоконравственный. Из уважения к матушке он взял меня на работу, но если мое поведение придется ему не по вкусу, я потеряю место.
— То же самое касается и меня, ведь я тоже получаю деньги с «Двексиса» и жажду крови.
Больмо криво улыбнулся мне:
— Да, вы всем преподнесли сюрприз.
— Вы тоже. Говорите же, а не то я сообщу капитану, что обнаружила, как вы пытаетесь его надуть.
— Разве он поверит, после того как я помог его агенту? Десять человек уже, наверное, отправились в погоню.
Я чуть не закричала. Но ледяным, как ключевая вода, тоном заявила:
— Капитан скорей поверит моим словам. Смею заверить, я нравлюсь ему больше, чем вы.
— Ну и потаскуха, — сказал Больмо. — Дайте двадцать лильдов, тогда скажу.
Пропадай моя телега. Я бросила ему на колени несколько монет и побренчала остальными.
— Усадьба Дженча, — сказал Больмо.
— Что это такое?
— Любой вам скажет. Ферма, которая принадлежит богатому человеку. Они наверняка там работают. От гробницы, где вы с ними встречались, через поля тянется дорога. Четыре или пять миль.
Я уже хотела бросить ему недостающие десять лильдов. Но потом передумала. Вместо этого я взяла со стола спелое яблочко да подбила ему глаз. Он разорался, а я убежала.
2
Я отправилась в путь пешком. На улицах обоих городов под названием Дженчира встречались только портшезы да изредка лошади. Я ни разу самостоятельно не сидела в седле, а от портшеза, как мне показалось, скорости не прибавится.
Вскоре я почувствовала в боку жгучую боль и подумала, что, вероятно, была не права. Я бежала, сколько хватало сил, сменяя время от времени бег на быструю ходьбу.
Я заглянула в лавку, но успела только крикнуть Дорину, что мне опять придется уйти. Я прихватила с рабочего стола нож, которым чинила карандаши, и отрезала кусочки от брусков акварели: я наточила его как раз накануне. Несмотря на всю отчаянность положения, меня мучили угрызения совести, ведь я подведу маэстро Пеллу. Я не знала, что придумать, и вообще не отдавала себе отчета в том, что делаю.
Но пока я пробиралась по холмам среди оливковых рощ и засеянных полей, никто не повстречался мне на пути, лишь стадо кочующих овец и при них мальчишка-пастух; он ничего не понял, когда я, задыхаясь от бега, спросила по-тулийски насчет десятерых человек, и неторопливо продолжил свой путь, а я со всех ног кинулась дальше.
Впереди показались красные крыши приземистых строений усадьбы, и от ужаса на меня навалились слабость и тошнота. Держась рукой за бок, спотыкаясь на ходу, я прошла через открытые ворота, миновала беспорядочные скопления сараев, давильный пресс, от которого пахло уксусом и вином, пробралась сквозь стоявшие стеной апельсиновые деревья. Казалось, ферма ничуть не стала ближе, а может, я кружила на месте, но с холма открылся обзор, и я заметила дом, несколько сеновалов и безмятежный пруд под старым кедром, но нигде ни единого признака каких-либо насильственных действий или чего-то подобного. Быть может, их уже схватили. Или — цепочка кошмаров, — а вдруг Больмо соврал?
Теперь дорога пошла под гору, и я чуть не покатилась по ней кувырком. На близлежащих полях шли работы, и люди оборачивались в мою сторону, когда я, прихрамывая, проходила мимо; мне ни с того ни с сего припомнилось поместье Гурц. Но я уже не принцесса. Я — предвестница дурных событий.
Из амбара на дорогу широкими шагами вышел могучий рослый человек, чуть припадавший на левую ногу. Он тащил огромный мешок с овсом раза в три тяжелей обычного; увидев меня, он остановился и вроде бы совершенно позабыл о своей поклаже.
— Ирменк… Ирменк… — Я подбежала к нему, хрипя и задыхаясь, пытаясь вразумительно все объяснить. Похоже, каким-то чудесным образом я успела вовремя.
В конце концов ничего объяснять не пришлось.
— Сюда направляются люди с «Двексиса»?
— Да, да… не понимаю, как они меня не опередили… десять человек…
— Они сидят в питейном заведении, — сказал Ирменк, — набираются храбрости для такого дела. — Царственная мощь звучала в его голосе, и я вдруг поняла: он не уступит им в силе, даже если они будут вооружены.
