Она пыталась вспомнить, кто из стариков жил со своими детьми. Нева, старая карга, ее так все втихушку называли, не дала выйти дочке замуж, и та теперь живет при ней. Уолт, старый козел, ну это Лари так сказала про него только потому, что он в свое время клеился к ней. У того дома живет сын и двое внуков. А больше Лари никого не могла вспомнить.
Семья? Что это такое? Что-то забытое, древнее. Никто не помнит, чтобы кто-то влюблялся как в старых книгах. Влюбиться до беспамятства. В голову сразу лезут мысли о процентах, которые могла бы дать Лекси.
Оплодотворение. Да, это выход. Лари читала отчеты по статистике, теперь семья имела максимум двух детей, но чаще одного и примерно треть — вообще ни одного. Зачем дети, если путь один — в лечебницу.
Она не стала больше трясти мужа, оделась и вышла из дома. «Куда теперь?» — подумала Лари, просто повернула направо и решила идти, пока не устанет.
— Добрый день. Вас подвезти? — рядом пристроилась машина с роботом водителем и предложила свои услуги.
Она только отрицательно покачала головой, и машина тут же скрылась. Но уже через минуту подъехала другая, и опять водитель автоматическим голосом предложил свои услуги. «Что им от меня надо», — подумала Лари и снова отрицательно покачала головой.
В чем смысл жизни? Странный вопрос, его она задавала себе еще в юности, когда смотрела альбомы прабабушки. Тогда она мечтала сесть на лошадь и помчаться по прерии, но это были только мечты, а лошадей она видела только на фотографиях. В чем смысл ее жизни? Чего она добилась? Что хочет сделать? Лари не могла ответить на эти вопросы, все стало как-то печально. Она присела на скамейку, в груди защемило сердце и в глазах что-то потемнело. Ее персональный спондер сработал, передал данные и через мгновение около скамейки остановилась машина с роботом JOU. Механический врач, улыбнувшись, присел перед ней, взял ладонь и что-то сквозь туман спросил ее. Все потемнело, и тело стало заваливаться набок.
Лари быстро пришла в себя. Доктор сделал все профессионально. И опять проскользнула мысль, что робот сделал это лучше чем человек. Она поблагодарила железяку, тот улыбнулся и опять мысль — как человек.
Роботы изменили жизнь, вроде все есть: радуйся, наслаждайся. Но когда пропадает цель, нет препятствия, то теряется и сам смысл существования. Да, именно существования. Кто-то смог пристроиться к такому образу жизни, и даже чего-то смог добиться. Спорт, тело, секс, книги, музыка, хобби… Что еще надо? Но многие теряли себя, они привыкли работать точно так же, как работали их предки, сидеть без дела они просто не могли. Кто-то отказывался от услуг роботов, и тогда хоть какая-то забота о доме ложилась на их плечи.
Лекси видела деградацию человека и пыталась все исправить. Она в очередной раз перестраивала города, сносила здания и строила бесконечные ряды с маленькими домиками. Это помогло, но после опять. И тогда Лекси стала строить разные, не похожие друг на друга домики, а улицы не прямые, а как реки извилистые. У каждого дома был свой небольшой участок, и люди сажали все, что им вздумается: цветы, тыквы, просто траву.
Избыток свободного времени, отсутствия обязательств и беспечное существование медленно меняли психологию человека. Лекси, как программа, которая изначально была предназначена для того, чтобы помогать людям, продолжала свою изнуряющую работу. Ее электронный мозг искал выход из сложившейся ситуации, но она не была человеком. Она смотрела на показатели цифр, и те говорили, что ее программа работает успешно. Тогда Лекси блокировала свои кластеры, которые пытались ей что-то сказать. И она продолжала дальше присматривать за людьми как за малыми детьми.
Нерадивая мать
— Несси, где Шолто и Эван?
— Они вчера уволились, — обреченным голосом сказала уже не молодая женщина.
— И даже не сказали…
Уолт посмотрел на свой отдел, в котором стояло более пятидесяти рабочих столов для инженеров. Осталось всего 15 сотрудников, и то Аден уже не первый месяц намекает, что хочет уйти, а Бакстер по окончанию контракта не намерен его продлевать. И тогда останется всего 13, а через год всего десять или даже того меньше.
У него нет кадров, нет сил тянуть отдел, а ведь они должны доработать проект по жилым модулям для Марса. Люди уходили, а дела оставались, он не понимал их, как можно променять эту интеллектуальную, можно сказать, полную творчества жизнь лежанием на диване. Как? Он видел только факты, отдел пустел, а новых кадров не намечалось.
— TOH.
— Да, — тут же отозвался робот, что склонился над монитором, будто у него близорукость.
— Ты закончил с блоком 18?
— Да, сейчас покажу, — и робот соскочил и быстро, как студент, побежал к своему начальнику.
«Похоже, у меня скоро останутся одни железяки», — подумал Уолт и стал проверять все то, что составил TOH.
— Молодец, — зачем он его похвалил? Робот не имеет чувств, но Уолт был благодарен ему за столь подробный чертеж. — Завра, прошу, внеси поправки в 25 блок, мы его обсуждали на совете. Ты был там?
— Нет, но я просмотрел требования и внесу, как вы и просите.
Что за нелепость работать с роботами. Да, у него шесть TOH, это инженеры-конструкторы, они справлялись со своей работой отлично, даже порой лучше человека, но у них был большой недостаток — они глупы как пробки. TOH все сделает четко, без помарок, все в соответствии с таблицами, но у них нет воображения, нет фантазии. TOH может спроектировать всю конструкцию, но только опираясь на предыдущие разработки. Если бы у них было абстрактное мышление, то Уолт не переживал бы за свой проект, он бы справился. А так…
— Шеф.
— Да.
— Вас вызывает Фелиз.
Он быстро встал и поспешил на двенадцатый этаж.
— Спасибо, что так быстро пришёл. Я не оторвал отдел? Присаживайся.
— Да какие там дела… — Уолт хотел было пожаловаться на отсутствие кадров и что они опять не успевают, что ему надо еще как минимум недели две до завершения, но Фелиз опередил.
— Останови проект.
— Как? — то ли возмутился, то ли удивился Уолт.
— Да, останови.
— Но почему? — у него в голове стали мелькать мысли оправдания за медлительность, неужели решили передать в другой институт?
— Центр, — он имел в виду управление космической разведки, — сообщил, что в этом году сокращают количество полетов.
— Что такое? Там ведь есть еще станция, и одна даже законсервированная, они могут пока без нас продолжать.
— Мы тут не при чем.
— Тогда что? — удивленно спросил Уолт. Он приложил так много усилий, чтобы сконструировать последнюю, буквально самую модернизированную станцию для марсиан, где уже можно было бы жить, годами не выходя на поверхность. Это пик инженерного искусства, и вот теперь ему говорят остановиться.
