Джорджиана замерла, когда его пальцы коснулись ее руки, а потом тихонько рассмеялась.
– Вам повезло, что спали и не слушали его болтовню на протяжении трех дней.
– Он вполне может уехать – опасность миновала.
– Если вам удастся его уговорить, милорд.
Роберт вдруг осознал, что продолжает держать ее за руку, и это было очень приятно. Перевернув ее кисть ладонью вверх, он погладил нежную кожу запястья.
– Мы и раньше общались так… официально?
– Э… что, простите?
– Мы с вами, Джорджиана.
Она высвободила руку.
– Мы… э… да, в некоторой степени. Этого требуют приличия.
Приличия. Роберт нахмурился. Как же ему не нравилось это слово!
– Мы очень строго их соблюдаем?
Ему не верилось, что они даже не целовались. А уж что касается рук, наверняка он ласкал их – такие нежные и мягкие.
– Очень, – натянуто произнесла Джорджиана.
– Тогда, может, пора сделать послабление? – Он одарил ее улыбкой искусителя. – Я после таких серьезных ран попросту не в силах строго соблюдать приличия.
Вместо того чтобы улыбнуться в ответ или выразить согласие, девушка побледнела.
– Как это? Вы о чем?
– Не пугайтесь: мы просто перестанем вести себя так утомительно благопристойно. Например, начнем называть друг друга просто по имени?
Губы девушки приоткрылись, и она еле слышно произнесла:
– Хорошо, Роберт.
Из ее уст его имя прозвучало как-то необычно, и ему показалось, что его звали как-то иначе… Роб! Да, именно так!
– Лучше называйте меня Роб.
– Но это неправильно! – воскликнула Джорджиана.
– Называть будущего мужа по имени? – Маркиз заставил себя открыть глаза. – Почему?
– Ну… мы всего лишь помолвлены…
– И как давно?
Девушка поджала губы и гневно посмотрела на мужчину.
– Как давно? – не собирался сдаваться он.
– Два года, – пробормотала Джорджиана. – Даже два с половиной.
Как могло случиться, что два года жизни у него напрочь стерлись из памяти.
– Почему так долго?
Он попытался приподняться, но она положила руки ему на плечи, заставляя лечь. Роберт подчинился, но все же повторил свой вопрос, хотя ему были безумно приятны прикосновения ее теплых нежных рук. Лучше уж думать о них, чем о своих ослабевших членах.
Сдвинув брови, Джорджиана, чтобы скрыть смущение, принялась поправлять одеяло.
– С моим братом трудно договориться.
Значит, вот в чем причина! Оставалось только удивляться, как он сумел продержаться так долго и не сошел с ума. Джорджиана такая красавица! Так почему, черт возьми, она так чопорна? Может, она вовсе не хотела выходить за него замуж? Не слишком приятно, конечно, но если она все же приняла его предложение, значит, еще не все потеряно. Если до сих пор ему не удалось завоевать ее сердце, то все еще можно исправить.
– Я все улажу, как только поправлюсь, – пообещал Роберт, – независимо от того, насколько сложно договориться с вашим братом.
Джорджиана покраснела, или ему это показалось? Трудно определить в тусклом свете лампы.
– Уверена, что спешить не стоит! Состояние вашего здоровья…
– Два года – это слишком. Просто не по-джентльменски заставлять девушку ждать так долго. Простите.
Джорджиана подняла на него изумленный взгляд. Роберт кивнул, и голову тут же пронзила боль. Глаза сами собой закрылись, и он устало вздохнул.
– Отдохните, – произнесла девушка тихо.
Мужчина снова взял ее за руку.
– Простите, – пробормотал Роберт, – но я ничего не могу поделать: веки будто свинцом налились и не дают открыть глаза.
– И не надо.
Мгновение поколебавшись, Джорджиана взяла его руку в свои, и он медленно прижал их к груди. Душу ему грела мысль, что, когда проснется, она опять будет рядом.
Сейчас он мог надеяться только на нее.
На следующий день Джорджиане пришлось ненадолго выйти в сад, куда ее отправила Китти. Уэстмарленд проснулся в куда более приподнятом расположении духа, нежели накануне, смог сесть на кровати, чтобы поесть, а потом изъявил желание вымыться. Помогать ему остался старший лакей Ангус.
Джорджиана очень надеялась, что короткая прогулка пойдет ей на пользу и поможет не сойти с ума.
Прошло четыре дня с момента нежелательного появления маркиза в Осборн-Хаусе. Его память так и не восстановилась, зато состояние здоровья улучшалось день ото дня. Объявив, что отныне пациенту ничто не угрожает, доктор Элтон откланялся, и это стало прямо-таки благословением. Этот господин так громко и много говорил, что заставить замолчать его мог разве что только сам маркиз.
Прогулка не помогла. Джорджиана так и не перестала думать о маркизе Уэстмарленде. Было странно называть его Стерлингом, но, слава богу, он попросил обращаться к нему по имени, и ей просто повезло, что его тоже звали Роберт, как и ее жениха.
Конечно же, Уэстмарленд не знал, что и Стерлинга ей хотелось называть по имени после того, как они станут мужем и женой. Такое обращение не было принято в свете, но все подруги Джорджианы были очень близки со своими мужьями, и она мечтала о таких же отношениях в браке.
Когда она предложила Стерлингу называть его по имени, тот лишь рассмеялся и сказал, что пусть называет так, как хочет. В словах же Уэстмарленда сквозила какая-то надежда, что ли…
Может, она ошибается и этот джентльмен вовсе не лорд Уэстмарленд? Уж больно он не похож на высокомерного, взиравшего на окружающих свысока маркиза, которого она встречала в Лондоне. Тогда он напоминал ей скучающего тигра, появлявшегося в обществе в поисках добычи. Что, если она ухаживает за совершенно незнакомым мужчиной? Мысль об этом ободряла Джорджиану, поскольку она совершенно не знала, как обращаться с таким лордом Уэстмарлендом – благодарным, доброжелательным и обаятельным.
Неужели судьба сыграла с ней злую шутку? Если окажется, что сейчас в доме Китти лежит обычный благородный джентльмен, просто поразительно похожий на маркиза, значит, она напрасно лгала и изворачивалась.
– Джорджиана, – раздался голос у нее за спиной. – Наслаждаешься солнцем? – Китти остановилась рядом с подругой, подставила лицо солнечным лучам и глубоко вздохнула. – Представляю, как ты по нему стосковалась после стольких дней взаперти.
Джорджиана улыбнулась: ведь ее никто не принуждал сидеть в комнате рядом с раненым.
– Как же иначе?
Китти сочувственно коснулась руки подруги, хотя и не сомневалась в ее бесконечной преданности возлюбленному.
